Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

Все, что делал Растерянный, носило отпечаток легкого помешательства. В частности, завхозу было приказано вырыть могилу, застрелить и похоронить в ней сторожевых собак. На мой недоуменный вопрос: «Саша, зачем?!» стоявший уже по колено в яме завхоз злобно ткнул лопатой в землю и буркнул: «х... его знает!»

В один из вечеров ко мне в кабинет пришли все мужчины - сотрудники консульства: «Реваз Валерианович, больше нет сил, с таким командиром не только псы, но и мы сами здесь в землю ляжем. Собираемся ставить вопрос: или он, или мы. Хотим знать ваше мнение?!»

Утром я зашел в кабинет к Растерянному и попросил выслушать. Смысл моих слов сводился к следующему: все мы сейчас связаны одной судьбой. Бомба не станет выяснять, шофер ты или генконсул, и, если толпа начнет рвать нас на части, тоже не спросит паспорт — дипломатический он или обычный. Среди наших людей нет военнообязанных, никто из них не подписывался ехать сюда погибать. Тем не менее они без паники вкалывают по полной. В этих условиях между нами не должно быть корпоративной дистанции, и командовать ими можно, только подавая личный пример.

— Ты молодой еще и неопытный, — ответил Растерянный, — а я эту публику давно изучил. Каждый сверчок — знай свой шесток, тем более в такой обстановке! Какое тут равноправие?! Тут гайки закручивать надо!

Выйдя из его кабинета, я сказал: «Действуйте, ребята, возражать не стану».

Дальше события развивались достаточно быстро. Состоялось открытое партийное собрание коммунистов, на котором Растерянному предъявили неоспоримые обвинения в воровстве государственного имущества, регулярном пьянстве, интригах, личном малодушии и паникерстве, проявленном во время бомбардировок. Партийная организация единогласно приняла решение о вынесении ему строгого выговора с занесением в учетную карточку, и весь коллектив ходатайствовал перед руководством Министерства иностранных дел о снятии Генерального консула СССР в Исфагане с занимаемой должности и откомандировании в Советский Союз.

Я подробно рассказал про случай с Растерянным, так как он совершенно уникальный. В истории советской дипломатии не было других примеров, когда техсостав снимал с должности руководителя загранучреждения. Мне его не было жалко. Собственные поступки привели этого человека к позорному финалу.

В результате его откомандирования я оказался в тупиковом положении: о переводе в Тегеран теперь не могло быть и речи. Приказом посла я был назначен Управляющим делами Генерального консульства СССР в Исфагане (в ранге атташе).

В Исфагане за мной постоянно следили. Это происходило по двум причинам. Во-первых, местная контрразведка не могла допустить и мысли о том, что среди сотрудников консульства нет разведчиков. В их понимании в этом случае все остальное теряло смысл. Во-вторых, им больше не за кем было следить (я имею в виду иностранцев), и получалось, что меня одного сторожило целое Управление.

Вычислить разведчика, действующего под дипломатическим прикрытием, в большинстве случаев сложности не представляет. Его рабочий режим, обусловленный спецификой деятельности, совершенно иной, чем у «чистого» дипломата. Разведчик вынужден больше двигаться. В «опасных» странах, таких как Иран, где для обычных дипломатов существуют ограничения в передвижении по городу, предписанные собственной службой безопасности, разведчик особенно легко узнаваем. Он появляется в такое время, в таких местах, куда никто из мидовцев даже случайно заехать не может. Машину паркует всегда «носом» к выезду: это — железное правило, в отличие от «чистого», который бросает как попало. Существует масса деталей, всех не перечесть, по которым определяется «кто есть кто», и плотное наружное наблюдение в течение максимум полугода дает на этот счет, как правило, точный ответ.

Исключение составляют консулы. В отношении консула сложно наверняка сказать, из какой он конторы! Он ездит куда хочет и когда хочет, и черт его знает, то ли по «чистому» делу, то ли нет. Может сесть за руль ночью и поехать кататься. Посольскому дипломату за это снимут голову, а ему, шельмецу, ничего не будет. И опять же не поймешь: тайник он поехал закладывать или просто, дурак безбашенный, выпил и бузотерит! Консулы всегда были для контрразведки двойной головной болью.

Иранцы «пасли» меня скрытно, но через несколько месяцев все были уже хорошо мне знакомы. Уважая их труд, я не вредничал и если, скажем, в автомобильной пробке они отставали, не отрывался, а ждал, пока подтянется «хвост». Такие вещи профессионалами ценятся, тем более что особой нужды играть с ними в «казаки-разбойники» у меня не было.