Покер с акулой

Мой рот раскрылся, чтобы начать диктовать координаты, но вдруг неприятное подозрение затормозило процесс. Телефонная станция? Почти в полночь? И потом, голос мужской, как правило, там трудятся женщины, а в последнее время звонит компьютер. Мы один раз забыли внести плату за месяц, и я долго не могла понять, что за существо вещает в трубке замогильным тоном.

– Поздно работаете, ночь уже!

– Из дома звоню, – вздохнул мужик, – нам сдельно оплачивают за каждого неплательщика. Вот завтра сбегаете в сберкассу, мне дадут десять рублей. Да днем я тоже пытался дозвониться, только никого не было.

Ситуация прояснилась. Но все равно какое-то чувство подсказывало: дело нечисто. Решение пришло моментально. На нашей улице три абсолютно одинаковые блочные башни, похожие, как яйца. Ничего не случится, если я сообщу номер соседнего дома, а завтра позвоню на телефонный узел и узнаю в отделе расчета – правда это или нет. И если мужик не соврал, извинюсь и продиктую правильный адрес, а то ведь сейчас не отвяжется…

– Пишите…

– Давайте, – ответил мужик.

Сообщив слегка неверные сведения, я швырнула трубку на диван, и она тут же запищала вновь. Теперь беспокоил Олег Яковлевич Писемский, желавший узнать, как идет расследование.

– Пока ничего утешительного. Скажите, Олег, вы вроде говорили, будто у Ксюши в Селихове тетя?

– Да, – подтвердил мужик, – жена так рассказывала. Все родственники скончались, осталась лишь сестра отца Раиса Константиновна.

– Может, Раиса Петровна?

– Сейчас проверю.

В трубке воцарилась тишина, несколько минут до уха доносилось потрескиванье, потом Писемский уверенно произнес:

– Здесь написано тетя Раиса Константиновна, деревня Селихово.

– Они общались?

– Нет, Ксюта говорила, будто тетка ее терпеть не может…

Было над чем подумать! Неужели девушка перепутала отчество родной матери, превратила ту в тетку, да еще сообщила неверную улицу? Хотя, если вспомнить семейную обстановку в Селихове… Наверное, Ксюша побаивалась, что родственники, узнав об удачном замужестве дочери и сестры, моментально сядут на шею Писемскому, требуя материальной помощи. А мать она превратила в тетку из простого соображения – не хотела выглядеть в глазах супруга плохой дочерью. Непонятно лишь одно, зачем она изменила отчество…

Я набрала номер Писемского и спросила:

– Извините, Олег, а на свадьбу она тетку не звала?

– Я предлагал ей, – ответил мужик, – но Ксюша отказалась, сказала, что тетка ее постоянно обижала, попрекала куском хлеба. Я, помнится, возразил, что кто прошлое помянет – тому глаз вон, давай поможем твоей тете, денег пошлем! А она жутко занервничала, чуть не заплакала…

Я отключилась и пошла спать. Утро вечера мудренее.

На следующий день, часов в двенадцать, мы стояли в Майском переулке и дивились на дом. Здание оказалось не кирпичным, как обещали в агентстве, а блочным. Более того, оно точь-в-точь походило на наше. Да и квартиры, соединенные в одну, оказались такие же, лишь стены оклеены чужими обоями, и вокруг стоит незнакомая мебель.

– Ну и что мы выиграем? – напустилась на Катю Юля. – Даже смешно, будто дома побывали!

– Какой-то цыганский бизнес получается, – вздохнул Сережка.

– Почему цыганский? – удивился Кирюшка.

– Цыган покупал в магазине яйца по пятнадцать рублей, варил их и продавал на рынке за те же пятнадцать. А когда его спросили, где прибыль, он ответил: во-первых, остается бульон, а во-вторых, я при деле.

– Разве от вареных яиц получается бульон? – изумился Кирка. – Вода водой и остается!

– То-то и оно, – усмехнулся Сережка, – мы тоже только головную боль получили, ремонт да переезд, а квартирка точь-в-точь наша.

– Лучше подумай о перспективе жить прямо над железной дорогой, – рассердилась Катя, – по-моему, это просто счастье, что квартира похожа. Все останется по-прежнему, только избежим шума.

Тихо переругиваясь, мы пошли назад. Дети и Катя поднялись наверх, а я, вспомнив, что у нас нет ни куска хлеба, завернула за угол соседнего дома, там прямо у подъезда стоит вагончик с горячими батонами. Но на этот раз булок не оказалось. Входная дверь башни была распахнута настежь, возле ступенек припарковались «Скорая помощь», милицейский микроавтобусик, рядом толпились возбужденные жильцы.

– Что случилось? – поинтересовалась я у молодой женщины, держащей на руках щекастого ребенка в синем комбинезоне.

– Ужас! – ответила та. – Верку Зайцеву ночью убили из сорок девятой. Такой кошмар, вроде ей голову отрезали, а у Марьиных, этажом ниже, по потолку утром кровавое пятно пошло. Они просыпаются, а им на подушку кап-кап… Жуть, с ума сойти.

У меня в голове бешено завертелись мысли. Наша квартира тоже номер сорок девять. Когда Катюша и Юлечка разбили стены, превратив свои квартиру в одно помещение, вход сделали через двухкомнатную, принадлежавшую девушке. И я вчера дала назойливому мужику с телефонной станции наш адрес, изменив только номер дома. То есть, получается, сообщила я координаты некой Веры Зайцевой…

– Глядите, – толкнула меня молодая мать, – несут!