Покер с акулой

Сначала у парня просто ныли ноги, потом однажды он не смог встать. Когда сын, исходя криком от боли, отвалялся на кровати месяц, Раиса Петровна, тяжело вздохнув, вызвала доктора. Она была абсолютно уверена – Витька валяет дурака, чтобы не ходить в школу. Мальчишка и впрямь терпеть не мог учение и пользовался любой возможностью сбежать с уроков.

Старенькая докторша долго щупала горевшие огнем неподвижные ноги и сурово сказала:

– Раньше почему не обратились? Теперь в больницу повезем.

– Не надо, – замахала руками Раиса Петровна, – лучше укол сделайте.

– У вашего сына неприятная вещь, – грозно нахмурилась терапевт и произнесла длинное, малопонятное слово.

– Ага, – растерялась Раиса, – он че, помрет?

– Нет, – со вздохом сказала врач, – но станет инвалидом, передвигаться сможет лишь на костылях, ну в лучшем случае с палкой!

– Не, – замотала головой Рая, – пусть дома лежит, коли так. Вы же его небось в райцентр свезете.

– В Москву, – ответила терапевт, думая, что обрадует мать.

Но та расстроилась:

– Во, в столицу, туда не наездишься, один билет сколько стоит, не, пускай уж тут гниет, все равно не помощник растет.

Докторица сначала растерялась, но потом вызвала машину и, пригрозив милицией, отправила Витю в клинику.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Виктору сказочно повезло. В палате вместе с ним лежало еще четверо мальчишек, дети отлично обеспеченных родителей. Чего только не таскали им любящие папы и мамы. На столике громоздились интересные книжки, в углу работал телевизор.

Каждый день в палату приходили санитары и развозили ребят по классам. Писали полусидя в кроватях, на специальных досочках, и неожиданно Вите понравилось учиться.

В клинике он провел два года. Мать приехала всего один раз, привезя в качестве подарка наволочку, набитую яблоками-падалицей.

– Ты их съешь быстренько, – наставляла родительница, – а то погниют.

На следующий день к Витюшиной кровати подошел сам главврач, картинно-красивый, седовласый Михаил Николаевич, и завел длинный разговор о мужестве, тяжелых испытаниях и настоящем мужском характере.

Из долгих речей Витя понял одно – мать от него отказалась, и ему предстоит после излечения отправляться в детдом. Присмиревшие соседи по палате тут же растрепали новость родителям, и на Виктора обрушился шквал подарков. Но самый дорогой сделал ему главврач, поговорил кое с кем в Министерстве просвещения, и паренька отправили не в приют по месту прописки родителей, а в экспериментальный детский дом, где директорствовала Ольга Петровна Куликова.

Из больницы его провожал весь медперсонал, сам Михаил Николаевич доставил парнишку на новое местожительство в машине. Только не подумайте, что паренек не мог двигаться. Очевидно, болезнь захватили в самом начале, потому что Витюша ловко ходил, а через год стал бегать и прыгать. Палку и костыли он никогда не брал в руки.

В детдоме ему дали отличную профессию парикмахера, а как стукнуло шестнадцать, прописали в комнате на Симоновом Валу и устроили на работу в салон «Русалка». И тут выяснилось, что у Вити золотые руки, необыкновенный талант. Из нескольких тоненьких волос он сооружал пышную прическу, его стрижки поражали четкостью линий и необычностью. Спустя полгода клиенты ломились к юноше толпами, затем последовало приглашение в «Чародейку», следом на него обратили внимание эстрадные актеры… Витюша стал гордо называться стилистом, открыл собственное дело, купил квартиру, машину, женился… Расцвета он достиг пять лет назад, получив во Франции, на международном конкурсе парикмахеров, главный приз – «Золотые ножницы».

Вот тут к нему со всех ног кинулись газетчики, в основном дамы. Под предлогом интервью женщины усаживались в кресло, и Витя, щелкая ножницами и манипулируя расческами, рассказывал о себе, сооружая на голове у журналисток прически.

Четыре года назад, зимой, Виктор отдыхал у телевизора после напряженного дня. Неожиданный звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Чертыхаясь, парикмахер открыл и обомлел. На пороге, улыбаясь, с грязным пакетом в руках стояла Раиса Петровна.

– Не признал маму? – спросила она. – Что же ты, Витька, загордился совсем, о родне не вспоминаешь.

Витя, считавший своей матерью директрису детдома Ольгу Петровну, поморщился, но сказал:

– Проходи.

Раиса Петровна ввинтилась в прихожую, стащила боты, потертое пальто и принялась ахать:

– Богато живешь, сынок, ну и мебель, а картины, а пол блестит!

Следом полились жалобы. Крыша прохудилась, корова подохла, дрова кончились…

– Сколько? – спросил Витя, понимая, что иначе от попрошайки не отделаться.

– А сколько не жаль? – быстро сказала Раиса Петровна.

По своей крестьянской хитрости она боялась назвать сумму, чтобы не продешевить.

Витя вытащил портмоне, отсчитал несколько бумажек и сунул Раисе. Та быстро запихнула деньги в носовой платок и принялась рассказывать о плохом здоровье. Витя весь извелся, поджидая, пока назойливая посетительница уйдет.

Дней через десять вновь объявились гости. На этот раз старший брат Василий, надевший ради визита в город невероятный двубортный костюм с обтрепанными рукавами.