Похищение чародея

Пришедшие к костру люди знали, как вести себя в лесу. Два или три сильных луча метнулись к нам, и я, как бомбардировщик в лучах прожекторов, был ослеплен, виден отовсюду и беззащитен. От костра что-то крикнули по-лигонски. Я счел за лучшее покориться. Я поднял руки и медленно пошел навстречу лучу. Я слышал, как мимо пробежали люди, раздался выстрел, другой. Я продолжал медленно идти к костру и понимал, что сейчас я во власти того, кто держит меня в луче фонаря и на прицеле. Скорей бы костер. Еще выстрел. Крик. Меня ударили в спину, подталкивая вперед. Через минуту я стоял у хижины.

Рядом стоял Вспольный. Он держал в руке полуоткрытую записную книжку. Кто-то осторожно посветил фонарем внутрь хижины. Другой вошел туда и вытащил Лами. За ней последовал еще один пленник — Володя.

Выстрелы со стороны реки умолкли. Я попытался через костер разглядеть тех людей, которые напали на нас. Обычные люди, без злобы или остервенения в глазах. Один из них перехватил мой взгляд и улыбнулся. Он был в куртке защитного цвета, перепоясанной наискось пулеметными лентами, и в обтрепанных зеленых брюках. На ногах солдатские башмаки. Но автомат он держал уверенно и даже щегольски, и автомат был направлен на нас.

И тут за его спиной я увидел еще одну знакомую фигуру. Наш старый знакомец директор Матур с синяком под глазом, без саквояжа. Моя надежда на то, что он приведет к нам людей, оправдалась, но странным образом.

Человек в армейской каске, с широким равнодушным лицом и висячими редкими усами приказал автоматчикам загнать нас в хижину, что и было сделано. Все произошло быстро, и единственным громким звуком был треск захлопнутой двери. Стало совершенно темно. Молоденький лейтенант, которому так и не удалось покомандовать, не вернулся. Я надеялся, что ему удалось бежать.

ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ ОСУЖДЕННЫЙ СДЕРЖАЛ СЛОВО

«Когда судья Джа Уэолсо на основании вердикта присяжных объявил о том, что горец Па Пуо, задержанный речной полицией на катере, между двумя слоями обшивки которого было найдено более сорока килограммов опиума, и оказавший вооруженное сопротивление, приговаривается к восьми годам каторжных работ, осужденный громко воскликнул:

— Ни дня не заставите меня работать!

На углу улиц Свободы и Сияна путь тюремному фургону, в котором перевозили из суда в центральную тюрьму Па Пуо и двух других осужденных по тому же делу, преградил грузовик. К остановившемуся фургону подбежали неизвестные в чулках, натянутых на головы, и под угрозой оружия заставили охранников открыть двери. Преступники скрылись.

В ходе суда Па Пуо, несомненно, связанный с одной из групп контрабандистов северных провинций (он родом с верховьев Кангема), не назвал ни одного имени.

Начальник полиции заверил журналистов, что бежавшие преступники будут задержаны в ближайшие дни. Дозволено ли нам поставить под сомнение эти полные обычного оптимизма слова?»

«Лигон дейли», 8.1.1975.

Директор Матур

Когда я пришел в себя, я возблагодарил господина Будду за чудесное спасение. Но тут же понял, что нельзя терять ни минуты. Самолет был полон дыма, и в любой момент я мог сгореть.

Какие-то люди бегали туда-сюда, толкая мое беспомощное тело. Общая паника царила на борту погибшего самолета. Я был единственным в этом аду, кто на первое место ставил заботу о долге.

Судьба была милостива ко мне. В дымной темноте мне удалось отыскать саквояж. В моем распоряжении было всего несколько секунд. И за эти секунды я должен как можно дальше отойти от места гибели самолета.

Почти ощупью, не обращая внимания на боль во всем теле и предательскую слабость в ногах, я нашел дверь. Каждый был занят собственным спасением, но некоторые при этом старались что-то вытащить из самолета, чтобы не уходить с пустыми руками. Два солдата взламывали багажное отделение — даже в такой страшный момент они думали о своем обогащении. Я понимал, что ничем не смогу помочь раненым или убитым, но, если до темноты доберусь до какого-нибудь селения, смогу послать сюда людей.