Похищение чародея

Я быстро миновал рисовое поле, на которое сел самолет, и увидел тропинку. Тропинка вела в лес. Я остановился на берегу мутной холодной речки и положил саквояж в тени бамбука. Спустившись к воде, ополоснул лицо и постарался привести в порядок одежду. Мои противоударные японские часы остановились — зря выброшенные деньги. Но, судя по всему, было около пяти часов пополудни. Я попытался представить себе, где я нахожусь. Без сомнения, мы упали в округе Танги, в диких горах. Когда-то князь Урао, правда, с улыбкой, говорил, что некоторые племена еще не отказались от дикого обычая охотиться за головами. Они ловят какого-нибудь случайного путника и, убив его, закапывают тело на ритуальном поле, чтобы обеспечить себе хороший урожай на будущий год. Хотя прошло уже много лет, обычай мог сохраниться. Правда, я рассчитывал на то, что знаю магическую фразу: «Сабао Урао Као», что означает — князь Урао Као. Если я скажу эта слова, меня должны пощадить. Ведь главное — спасти пакет, который доверил мне господин Дж. Сун.

Размышляя таким образом, я подобрал свой саквояж и поспешил по глухой тропинке, стараясь не шуметь, не наступать на ветки и при первом признаке опасности скрыться в зарослях бамбука и диких бананов, которые подступали к самой дорожке. Лес вокруг меня таил смертельные опасности — здесь водились дикие звери, и я в любой момент мог встретить тигра или слона. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на змею.

Печальна участь одинокого путника в диком лесу. Он у всех на виду — сам же не видит никого.

Голоса птиц, царивших над рекой, в иных обстоятельствах пробудили бы в моем сердце любовь к прекрасному, преклонение перед вечно живой природой, к которой я так трогательно отношусь, но сейчас птицы казались мне разведчиками, указывающими на мое продвижение.

Внезапно я услышал впереди треск сучьев. Я замер. Треск приблизился. Я метнулся в чащу и, потеряв равновесие, упал на траву. Мне казалось, что шум, поднятый мной при этом неудачном отступлении, слышен на милю вокруг. Я замер, прижавшись к земле, и пролежал несколько минут. Так и не знаю, кто был источником треска — может, тигр или даже стая тигров, может быть, слоны, может быть, каннибалы. Я решил считать до тысячи, чтобы опасность миновала, но, когда досчитал до пятисот, ощутил движение совсем близко от моей головы. Я приподнял голову и замер: прямо на меня ползла небольшая, на вид смертельно ядовитая змея. Я не помню, как очутился снова на тропе, но именно быстрая реакция и решительность спасли меня: змея не успела броситься.

Время близилось к шести часам. Я не позволял себе отдыхать. Тропинка начала подниматься вверх, ветер, прилетавший с гор, не приносил прохлады, солнце достигло края муссонных облаков, висевших над хребтом.

Новая опасность — быть застигнутым темнотой в диком лесу — заставила меня забыть об усталости. Вскоре я вышел к развилке тропинок и свернул на более исхоженную и широкую. Это вселило в меня надежду. Мне очень хотелось пить, но спуститься к реке я не мог — для этого пришлось бы продираться через заросли, кишащие змеями и хищниками. Еще через несколько минут ходьбы я позволил себе присесть на ствол, свалившийся поперек тропы. Почему-то мне показалось, что путешествие близится к концу. Мои мысли вернулись к сделке с Тантунчоком. Может, мне стоило согласиться на двести тысяч?

Наверно, я сидел так несколько минут, и тут меня вновь охватил страх. Надо самому оказаться в первозданном глухом лесу, чтобы понять этот страх. Пока светило солнце, лес не был так страшен, но теперь солнце скрылось в облаках… И в этот момент кто-то совсем рядом сказал:

— Руки вверх! Брось сумку!

Вот так, сидя на стволе, лишенный возможности убежать или оказать яростное сопротивление, я попал в плен к людям Па Пуо.

Их было пятеро. Они вышли из кустов и окружили меня. Па Пуо — крепкий, зловещего вида человек в армейском шлеме, усатый и узкоглазый — обшарил меня и вытащил из карманов все мое добро. Другой, совсем еще молодой бандит, раскрыл саквояж и стал выбрасывать из него вещи.

Страх за судьбу пакета, адресованного князю Урао, вернул меня к жизни.

— Остановитесь! — уверенно сказал я бандитам.

К этому времени я уже понял, что эти люди не каннибалы. Они были облачены в европейскую одежду, у троих были автоматы, один держал на плече пулемет. Сам Па Пуо (так к нему обращались остальные) нацепил на пояс две пистолетные кобуры и выглядел очень воинственно. Не были они и военными. Одеты они были неодинаково и слишком небрежно, чтобы принадлежать к армии. Мой цепкий и быстрый ум оценил ситуацию, и у меня возникло правдоподобное предположение, что люди, схватившие меня, относятся к сепаратистским инсургентам, о которых немало писали в последнее время в газетах.