Похищение Энни Торн

Его лицо потемнело. Его сынок неуклюже двинулся вперед. Я чувствовал, что он едва сдерживается, чтобы не ринуться в драку. Он не просто был готов вышибить из меня дерьмо. Ему хотелось этого больше всего на свете. Я для него был как кость для собаки.

Каков отец, таков и сын. Флетч всегда предпочитал сначала бить, а потом уже задавать вопросы. Он и так не особо нуждался в поводе, чтобы причинить кому-то боль, а Хёрст ему такой повод еще и всегда давал. Флетчу нравилось выбивать зубы и ставить фингалы. Он был подлым и грязным мелким драчуном. И он никогда не уступал. Я видел, как он лез в драку с более здоровыми мальчишками и побеждал их только за счет злобы и упорства. Если бы Хёрст не держал его на поводке, то, полагаю, он даже тогда мог бы с легкостью забить кого-нибудь до смерти.

Флетч вытянул одну из своих уродливых рук, и его сын остановился как вкопанный.

– Чего ты хочешь?

– Мира во всем мире, достойной зарплаты для каждого и лучшего будущего для наших детей.

– Тебе до сих пор смешно?

– Ну кому-то же должно быть.

Рука начала опускаться.

– Я хочу увидеться с Хёрстом, – произнес я быстро. – Думаю, мы сможем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.

– Правда?

– У меня есть кое-что, что ему нужно. И я с радостью отдам ему эту вещь. За определенную цену.

Флетч фыркнул.

– Знаешь, Хёрст вчера сказал быть с тобой помягче. Возможно, теперь, когда ты ему угрожаешь, он уже не будет таким добрым.

– Я готов рискнуть.

– Тогда ты еще, на хрен, тупее, чем выглядишь.

– Правда? Потому что мне кажется, что твой сын выглядит так, словно ему тем вечером тоже хорошенько досталось. – Я улыбнулся долговязому. – Как плечо твоего брата?

Его лицо покраснело.

– Тебе повезло, хромой.

– Да, – сказал Флетч. – Сейчас твоих приятелей-здоровяков рядом нет, и никто тебе не поможет.

Приятелей-здоровяков? Значит, его сын так и не смог признаться, что его избила женщина.

– И никто не смеет трогать моих пацанов, – прорычал Флетч и опустил руку.

Долговязый сынок ринулся вперед. Однако в этот раз я был готов. Еще до того, как он успел занести руку для удара, я с размаху врезал ему тростью выше уха. Он свалился на землю. Я ткнул тростью ему в живот, а затем с силой нанес ему удар по спине. Он сложился пополам подобно какому-то особо уродливому оригами.

Флетч пошел на меня. Но он был старше и медленнее своего сына. Я сделал шаг в сторону и заехал тростью ему между ног. Заскулив от боли, он рухнул на колени. За эти годы я и сам неплохо научился причинять боль. Я склонился над ним, заметив, что сам практически не запыхался.

– Ты был неправ, – сказал я Флетчу. – Я изменился.

Он взглянул на меня полными слез глазами.

– Теперь тебе, на хрен, точно крышка.

– Сказал человек, держащийся за яйца. Теперь передай Хёрсту, что я хочу с ним встретиться. В любой вечер. Но – до конца этой недели.

– Ты даже не представляешь, во что впутываешься.

Его сын начал подниматься. Он выглядел ошеломленным, и я понял, что он младше, чем я думал. Я почувствовал себя слегка виноватым. Но лишь самую малость. Взмахнув тростью, я врезал ею по его распухшему носу. Хлынула кровь. Заорав, он схватился за лицо руками.

– Нет. Это ты не представляешь, из чего я выпутываюсь. У вас есть пять минут на то, чтобы убраться отсюда, или я вызываю полицию.

Развернувшись, я нетвердой походкой зашагал к коттеджу. Прилив адреналина закончился, и мое избитое тело громко протестовало против подобных упражнений.

Флетч крикнул мне вслед:

– Твоя сестра мертва! Тебе не вернуть ее!..

Слова повисли в воздухе. Он не закончил фразу. Впрочем, это было и не нужно.

19

1992

Мы договорились снова встретиться у шахты в девять вечера. В такое время там точно не должно было быть никого, кто мог бы застигнуть нас на горячем.

Я планировал выскользнуть из дома после ужина. Мама в это время обычно занималась глажкой, а отец уходил в паб. Однако сначала мне нужно было кое-что сделать. Я прокрался из кухни в сарай на заднем дворе. В нем отец держал инструменты и свои старые шахтерские принадлежности.

Некоторое время мне пришлось там покопаться, отбрасывая паутину и дохлых пауков. Наконец я их нашел. Старая спецовка, прочные ботинки, веревка, фонарик и… да… шахтерская каска. Подняв ее, я вытер с каски грязь и начал возиться с установленным на ней фонарем. Я уже настроился на то, что он не станет работать, однако фонарь, к моему удивлению, загорелся, выдав яркий луч желтого света.

– Что ты делаешь?

Я подскочил, развернувшись и едва не уронив каску на землю.

– Черт! Что ты делаешь? Следишь за мной?

Энни стояла в дверном проеме – худенький силуэт в последних закатных лучах. На ней была надета ее розовая пижама с мультяшным медвежонком, а длинные темные волосы были стянуты в хвост.