Похищение Европы

– Ну… – задумчиво сказал Леон Спрег де Камп, – если по применению к немецким пленным такую практику советское командование признало недопустимой, то в отношении русских изменников задним числом оформлялись протоколы заседаний военно-полевого суда. Но это – всего лишь деталь, показывающая, что никакого всеобщего смягчения нравов нет и в помине. Когда одни стороны жизни постепенно смягчаются, в других гайки закручиваются до упора. На внешней арене происходит то же самое. В то время как в отношении Румынии, Болгарии и Ватикана большевистское руководство проявило невиданный либерализм, сохранив в этих странах прежних правителей, то Швеции и Турции повезло меньше. Их объявили невоюющими сторонниками Гитлера и буквально растерзали ударами набравшей силу большевистской армии…

– Ватикан, – буркнул Рузвельт, – это отдельная история. Совершенно отдельная. Дядя Джо не только не урезал его каким-то образом в правах, но и заключил с католической церковью союз, который после завершения войны позволит ему обойти заключенное с нами соглашение о разделе сфер влияния и спокойно проводить свою политику на нашем заднем дворе. А там, после войны за Панамский канал, сейчас очень неспокойно. Поэтому мы желаем знать – чего еще можно ждать от русских с этой их новой политикой, и, самое главное, каким образом их неожиданные успехи в Европе связаны с не менее неожиданными нашими неудачами на Тихом океане?

– Мы думаем, – задумчиво произнес фантаст, – что в настоящий момент имеет место постепенная трансформация большевистского государства во что-то иное, для нас пока непонятное. Изменения в политической структуре происходят медленно, а потому почти незаметно…

– Основой русской внешней и внутренней политики, – сказал молчавший до того Роберт Хайнлайн, – становится прагматизм с большой буквы. То, что усиливает позиции Большевистской России – это хорошо, а то, что ослабляет – это плохо, безотносительно к тем политическим мантрам, которые произносились с высоких трибун прежде. – Его голос постепенно набирал силу, глаза разгорались. Весь его облик словно бы становился ярче, выдавая в нем увлеченную натуру. – У нас сейчас недостаточно данных, во что эта система трансформируется через десять или двадцать лет, но уже сейчас можно сказать, что, воспользовавшись случаем, русские попытаются консолидировать в своих руках все европейские активы, включая Испанию, Португалию и Великобританию. Первых двух, так же как Турцию и Швецию, можно обвинить в том, что они – невоюющие союзники Гитлера, а для британцев у Сталина в запасе есть старый добрый король Георг и право признать британский парламент недееспособным…

– Что касается прямой связи русских успехов и наших неудач, – добавил Леон Спрег де Камп, – то мы не видим каких-либо доказательств ее существования, хотя и признаем, что события в Европе и резкое ослабление германского влияния вполне могли подтолкнуть японских адмиралов к более активным действиям против нашего флота. Они неглупые люди и понимают, что Германия им теперь не союзник, Британия не противник, а срок жизни Японской империи исчисляется тем временем, какое понадобится Сталину для того, чтобы доесть европейский пирог и, отряхнув с усов крошки, развернуться на восток. Адмирал Ямамото, несомненно, талантливый сукин сын – построил против нас оборонительный периметр глубиной в половину окружности земного шара. Но в то же время он не может не понимать, что Японские острова беззащитны от удара в спину со стороны Советской России. Японская Квантунская армия, которая должна встать на пути большевистского вторжения, имеет в своем составе миллион солдат и офицеров, обладающих «бесценным» опытом войны со слабыми и неорганизованными китайцами. Закончив с Европой, русские смогут перебросить на Дальний Восток десять миллионов отборных солдат и офицеров, получивших опыт войны с одной из лучших армий мира, а также тысячи новейших танков, артиллерийских орудий и самолетов.

– Мы пришли к выводу, – продолжил Роберт Хайнлайн, – что японское командование и сам император не могут не понимать, что силы в этой войне будут неравны настолько, что Япония потеряет свои континентальные владения за несколько недель, а острова Метрополии подвергнутся тяжелым бомбардировкам. Вряд ли русская авиация будет бомбить городские кварталы, но военные и промышленные объекты будут разрушаться с неизменной эффективностью. У японского руководства должен быть какой-то план на этот случай, да только пока сложно сказать, какой именно. Японские мозги устроены совсем не так, как наши, и пытать предугадать ход мысли японской мысли – это все равно что угадывать, о чем думают сумасшедшие или марсиане.