Похищение Европы

– Ну так что же, мистер Ларионов? – решил я проявить настойчивость. – Это нечестно: мистер Азимов про нас теперь все знает, а мы про него нет. Откройте же тайну наконец – неужели наш друг останется безызвестным?

Услышав мои слова, малыш Айзек разволновался еще сильнее. Я знал, что он был весьма самоуверен по поводу своего литературного творчества и говорил, что упорный труд непременно приведет его к славе. Он очень много писал. Правда, на настоящий момент публикации (*всего лишь в журнале фантастики) удостоился лишь один его рассказ. Но тем не менее это его необычайно вдохновило.

Адмирал Ларионов, преодолевающий последние ступеньки трапа, чуть замедлил спуск и, не глядя на нас, произнес:

– Мистер Хайнлайн, это вполне естественно, что вы желаете знать о будущности вашего молодого коллеги… Впрочем, он сам, вероятно, тоже испытывает жуткое любопытство… Так вот: мистер Азимов – у нас там прославленный и знаменитый писатель, написавший и издавший книг больше, чем вы оба вместе взятые…

Мы с Лайоном вновь переглянулись, а затем дружно воззрились на Айзека, который, опустив глаза, смущенно потирал переносицу. Наверное, он испытывал примерно то же, что и я, когда услышал слова восхищения моим творчеством из уст русского адмирала. А ведь он оказался прав: упорный труд при наличии таланта – беспроигрышный путь к успеху.

В это время мы уже спустились и стали рассаживаться в катере. И тут Айзек осмелел.

– Мистер Ларионов… – от волнения вдруг охрипнув, сказал он, – а не могли бы вы поведать о том впечатлении, какое сложилось у вас о моих книгах? Вероятно, они весьма хороши, раз их все же издают…

– Как бы вам сказать, мистер Азимов… – произнес адмирал, испытующе глядя на будущего властителя дум нескольких поколений. – Мое мнение, конечно же, сугубо личное, и хочу заранее заметить, что многие со мной не согласятся. На самом деле, мистер Азимов, у вас там, в нашем мире, просто огромная армия поклонников. Вы просто чертовски популярный писатель и тиражи ваших книг огромны.

Тут малыш Айзек расплылся в улыбке – и была она такой чистой, мальчишеской, заразительной, что невольно улыбнулись и мы с Лайоном. Глаза нашего приятеля лучились счастьем, на лице играл румянец. Он был очень вдохновлен похвалой русского адмирала; казалось, дай ему прямо сейчас в руки блокнот – и он живо накатает новый шедевр…

Адмирал Ларионов задумчиво смотрел на него некоторое время, а затем продолжил свою речь:

– Так вот. На мой взгляд, идеи в ваших книгах и вправду хорошие, сюжет достаточно интересный, да вот только вместе живых людей действуют какие-то манекены или даже плоские картонные куклы. Ручки-ножки, огуречик – получился человечек. Поэтому, как мне кажется, эти книги подходят больше для подростков двенадцати-пятнадцати лет, в силу не особой притязательности этой публики. Когда я сам находился в таком возрасте, иностранных книг у нас не переводили, а когда стало можно, то я уже был не в том возрасте. Вроде знаменитый писатель и тема моя, но открываю книгу – и после двух-трех страниц теряю интерес. Не мое. В частном порядке хотелось бы высказать пожелание тщательнее работать над своими книгами. Их же ваши читатели потребляют внутрь своих голов, а не складывают на полки в качестве украшения. Тщательнее надо, как выражался один ваш соплеменник по аналогичному поводу. Вместо манекенов должны быть живые люди, со всеми свойственными им желаниями, страстями и слабостями, а вместо упрощенного карандашного наброска сюжета должна быть полноцветная картина. Уж простите меня, но это только мое мнение. Еще раз повторю: поклонников и почитателей у вас гораздо больше, чем у присутствующих тут мистера Хайнлайна и мистера де Кампа, хотя и они тоже писатели первой величины.

Мы с Лайоном с интересом смотрели на малыша Айзека. Вопреки моим ожиданиям, он не сник, не впал в мрачную задумчивость от столь откровенной критики, а, наоборот, после нескольких секунд молчания с жаром воскликнул:

– Спасибо, мистер Ларионов! Ваши замечания я, конечно же, учту. Вы чрезвычайно вдохновили меня – и теперь я готов написать в два раза больше книг, чем написал их вашем мире! И они будут гораздо, гораздо лучше!

– Ну что ж, – усмехнулся адмирал, с одобрением глядя на Айзека, – рад, что вы адекватно воспринимаете критику. Не сомневаюсь, что теперь плоды вашего творчества станут не только многочисленнее, но и на порядок качественнее… ваши идеи заслуживают того, чтобы о них прочло как можно большее количество людей.

После этих слов адмирала на несколько секунд наступила тишина, в которой был слышен только тихий рокот холостых оборотов мотора катера, пришвартованного к трапу авианосца. И тем отчетливее в этой тишине прозвучали слова малыша Айзека:

– Мистер Ларионов… скажите, а почему во времена вашего детства в России иностранные книги переводить было нельзя, а потом вдруг стало можно?