Похищение малыша Тимоти

В ванной Стас вспоминал свою бывшую жену Наташу. Вспоминал времена, когда они только начали жить месте, и как после каждого дежурства он таскался по блядям со своими молодыми коллегами операми. А она терпела это и делала вид, что ничего не замечает. Он был первым и единственным ее мужчиной, но не смог жить с ней в том домашнем уюте и очаге, что она так усердно сохраняла. Да и сейчас, когда он заходит навестить их, он видит то тепло и любовь, которой она пропитала все вокруг. Любил ли он ее? Стас не знал. Наверно, в самом начале да. Потом – нет. А теперь? Может снова любит? Он все чаще стал навещать их с сыном, захотел сблизиться. Чаще думал о них. Хотел вернуть? Он не понимал, но теперь он, вероятно, был готов к этой семейной и домашней жизни.

Рядом, на стиральной машинке, стоял бокал с виски, Стас, как и Ник любил виски, но пил не часто. Раньше он не отказывал себе в удовольствиях, потом изменился. Повзрослел, понял, что здоровье важнее, а проявлять умеренность и уметь отказать себе в чем-то куда ценнее, чем потреблять все подряд. И теперь, лишь после очень тяжелых рабочих дней, или по каким-то особым поводам, он мог выпить пару-тройку стаканов вискаря.

– Лейла, – сказал он сам себе.

Шергин задумался вслух о прошедших сутках. О том, что испытывали все эти люди вокруг него. Он постоянно работал с чужим горем. Но в этот раз история Ника и малыша Тимоти чем-то особенно его зацепила. Он не знал Лейлу, и не понимал – заслужила ли она это. Но точно знал, что Ник, Марта и Тимоти должны были жить счастливо всю свою жизнь. Они ничего плохого никому не сделали. А его жена? Жена Стаса? Что такого сделала она, что он бросил их с ребенком и сломал всю ее жизнь. Он знал, что его место так никто и не занял. И знал, что в любой момент его примут в той семье. Не потому что он теперь целый начальник и подполковник, не потому, что у него много денег и связей. Его там искренне любят. Также как Ник любит Тимоти. Но почему в жизни так происходит?

Звонок телефона прервал хоровод мыслей. Шергин протянул руку и взял с машинки свой черный айфон. На нем высветилась надпись «Дежурка», он смахнул пальцем, чтобы ответить и нажал на громкую связь.

– Слушаю, Шергин.

– Товарищ полковник, еще одно похищение схожее. Парень пропал двенадцати лет.

– Где?

– В центре на седьмом, гулял около дома. Мать говорит в мяч играл. Она в окно наблюдала, на улице тихо было. Потом увидела, что мяч валяется, а сына нет.

– Пришли адрес в смс, я выезжаю.

Он бросил телефон обратно, наспех допил виски, смыл пену и спустил воду.

Любил ли Стас свою работу? Пожалуй да. Он больше ничего не знал и был одним из лучших оперов в свое время. Сейчас он руководил огромным штатом и все, что его напрягало, это подобные дни и ночи без сна. Иногда он мог подолгу ничем интересным не увлекаться, если говорить о работе, и не сильно вникал в нее, но иной раз, как сейчас, ему приходилось по неделе торчать на местах преступлений.

Стас подъехал на своей «Камри». Он обожал Тойоту, все его машины были этой марки. Легкий запах перегара он скрыл кофе, купленным в каком-то бистро по пути. Его не пугало ездить выпившим, в молодости он и не такое вытворял. Тем более, кто ему – начальнику – что скажет?

Перед ним стояла заплаканная мать, она же заявительница. Стас находился посреди обычного двора в центре города – детская площадка, скамейки, ничего особенного, кроме автомобиля дежурки, нескольких экспертов и оперов, изучавших место пропажи мальчика. Затем мать отвели опрашивать.

– Товарищ подполковник, – обратился к нему Переходов, тот самый опер, который напоминал Шергину себя молодого, Стас подозревал, что этот парень чем-то отличается от остальных, но понять в чем дело так и не мог.

– Слушаю, Николай!

– Соседи говорят белый бусик видели без номеров, по времени сходится, он проезжал, и примерно, в этот промежуток мальчишка пропал.

– Что общего между похищенными выяснили?

– Вообще ничего. Один восьми лет, из богатой семьи, Лейла сирота уже, взрослая работала продавцом обуви, а этот, – Переходов глянул в свой ежедневник, – Родион, двенадцать лет, семья обычная. Мать вон перед вами, отец на смене, в автоколонне, пока не сообщали ему. Рейс закончит, тогда вызовем.

– Изучайте, Николай, – сказал Шергин. Переходов пошел к экспертам и стал обсуждать с ними что-то. А Шергин подкрался к дежурке, где к этому моменту опрашивали мать похищенного.

– Я дома была, он в футбол играл. Ну в смысле просто мячик гонял, – бормотала она в слезах, – я еще по новостям смотрела, что того мальчишку похитили. Ну думаю, кто тут в центре будет такое делать. Я в окно глядела, – она оправдывалась скорее перед собой, чем перед следствием, – Постоянно выглядывала, и тут смотрю мячик катится, а его нет. Родион мой, – она взвыла.

– Мячик катится? – вмешался Шергин.

Следователь следственного комитета не подчинялся Шергину, они просто вели дело, связанное с «несоверами», как они называли несовершеннолетних, но зная авторитет Шергина, он вздрогнул и начал привставать, когда увидел начальника полиции рядом.