Похищение сабинянок (сборник)

– Будь другом, заведи с ней шуры-муры. А?.. Ну, постарайся! Ты ж холостой, какая тебе разница? А? Вдруг она в тебя влюбится? Тогда ведь точно меня бросит! Она ведь, если что решит, ни перед чем не остановится! Как танк!.. А я для порядка покочевряжусь – и уступлю. И дело с концом! А?..

Уломал. Взялся я за обольщение по всем правилам науки. Вздохи, цветочки, билеты на концерты… Пару раз в ресторан ее сводил. За Сашкин счет, конечно.

И знаете – клюнуло! Недели через две Сашка застукал нас в самый интимный момент. И даже по физиономии мне, подлец, пару раз съездил! Потом, правда, повинился: «Иначе, мол, она бы не поверила…»

Но это чепуха, фонарь под глазом скоро рассосался. Но она вдруг заявила, что пора идти в ЗАГС подавать заявление! Мол, с Сашкой они развелись, так что теперь она свободна и может выйти за меня замуж!

Я было на попятный: сперва, мол, давай проверим крепость наших чувств… Куда там! Она – как электромясорубка: если краешек зацепила – все, кранты! Пока в фарш не перемелет – не отпустит!

А Сашка, подлец, только ходит, посмеивается. Но от меня на всякий случай держится подальше…

Братцы! Пропадаю! Кто теперь меня-то выручит?..

Эгоист

Эгоист – это я. Так величает меня мой старый приятель Леша. Произносит он это слово вкусно, нараспев, отчетливо окая и растягивая звук «и». При этом Леша укоризненно качает головой, так что уши у него попеременно касаются то одного плеча, то другого.

Началось это еще в институте. Нас поселили в одной комнате общежития. В первый же день Леша заметил у меня японский галстук с драконами, подарок будущей тещи.

– Дай надеть, а? – ухватился за галстук Леша.

– Знаешь, – смутился я, – этот галстук мне как раз сегодня нужен.

– Жалеешь, значит, – скучающе заметил Леша. – А ты, оказывается, эгои-и-ист…

Галстук он у меня забрал. Насовсем. Так и повелось. Вскоре Леша носил мои рубашки и свитера, курил мои сигареты и писал моими авторучками. Дефицитные билеты в театры и на концерты тоже становились его добычей. Бывало, готовясь к сложному зачету, целыми днями просиживал я в читалке, выискивая в куче литературы золотые зернышки истины. А Леша потом отбирал у меня конспект, изучал его и спокойно получал вполне устраивающие его четверки. А стоило мне робко запротестовать, как тут же звучало привычное:

– Ну, ты эгои-и-ист…

Шли годы. Мы окончили институт, обзавелись мебелью, детьми и гастритом. Но по-прежнему Леша то и дело названивал мне.

– Привет, старик! – громыхал он в трубку. – Еду вот на дачу, а сынишку не с кем оставить. Хочу к тебе его привезти. Лады? Что говоришь? Болеешь? Ну, ты эгои-и-ист…

Приходилось пичкать балованного Лешиного отпрыска манной кашей и подбирать за ним осколки разбитой посуды.

– Слышь, старик, – гремел он в следующий раз, – у меня в квартире ремонт, а тут подбросили горящую путевочку в Болгарию. Выручай! Что? У тебя защита диссертации? А старый друг, значит, хоть пропадай? Ну, ты эгои-и-ист…

И я ругался с шабашниками, добывал за собственные деньги краску и обои в тон мебели и следил, чтобы полы были настелены ровно и без скрипа. А Леша, вынырнув наконец из Черного моря, весь загорелый, толстый и вальяжный, кисло обозревал свои похорошевшие покои и качал головой:

– Да-а, не слишком-то ты старался. Вот здесь пятнышко на обоях. А тут косячок кривоват… Что? Устал? Жалеешь, что для друга силы и время потратил? Ну, ты эгои-и-ист…

Однажды Леша пришел ко мне домой поздно вечером.

– Посидим, старик, вспомним былое, – произнес он, грустно улыбаясь и доставая бутылку хорошего коньяка.

Жена моя Лешу отчего-то терпеть не могла, ее как ветром сдуло к соседям, только дверь за нею хлопнула. Ну и мы хлопнули. По первой.

– Да, брат, – философически подвывая, заговорил Леша. – Ты, я вижу, цветешь. Сам, как огурчик, жена вон какая здоровая – чуть стенку не развалила….

Мы сидели на кухне, и после прощального удара жены дверью в буфете перезванивались рюмки. Леша помолчал, вздохнул и заключил:

– А что другу твоему худо, тебе, конечно, по барабану. Эгои-и-ист…

Я было запротестовал, но Леша грустно положил мне руку на плечо, и я умолк. Хлопнули еще по одной.

– Теперь вот только ты можешь мне помочь, – снова заговорил Леша. – Если ты мне друг, а не портянка… Понимаешь, под суд меня отдают.

– Да ты что! – ужаснулся я. – И серьезное дело?

– Ох, серьезное…Брак, приписки, подставные лица… Лет пять по совокупности, не меньше.

Хлопнули еще.

– Да, брат, не был бы ты эгоистом, мог бы меня крепко выручить.

– Это как же?

– Да очень просто… Понимаешь, не выдержу я на суде. Сердце ни к черту. Три микроинфаркта. Мне врач так и сказал: всякое волнение – смерть! Так что выпьем, брат, за упокой моей грешной души…

– Да я-то тебе чем могу помочь?

– А вот чем… Посиди за меня на суде.

– Это как?

– Ну, чего испугался? Эх, как был ты эгоист, так эгоистом и остался.

– Да ты что, Леша, ну как же я посижу? Ты – это ты, а я – это я.

– Да очень просто! Ты будешь не ты, а я.

– Так ведь мы даже не похожи!