Похищенная

Мужчина поднялся и тут же развернулся спиной, отходя в сторону. Инга увидела еще одного, тоже в военной форме тарианского флота.

Тот стоял рядом с трапом, ведущим в открытый люк, и у него на лице было написано странное выражение. Такое по-детски наивное удивление, смешанное с непониманием. Он словно не верил в то, что произошло.

Девушка медленно поднялась на ноги, не спуская него глаз. Ладонью он прикрывал левый бок, где ткань комбинезона окрасилась в темный цвет, а между пальцев у него сочилась жидкость чернильного цвета.

Кровь.

Инге хватило одного взгляда, чтобы понять: это она попала в него. Наверно, именно в тот момент, когда он спускался по трапу.

— Госпожа, — морщась от боли, произнес раненый на космолингве, — я лейтенант Марайнэ с «Аламаута», а это рядовой Дайген. Амон адмирал приказал вернуть вас на корабль, и будет лучше, если вы не станете больше сопротивляться.

— Простите, — девушка инстинктивно шагнула к нему, — вам нужна помощь…

Он отшатнулся от нее, как от прокаженной. Выражение боли на его лице сменилось откровенным отчаянием.

— Нет! — слишком поспешно вырвалось у него. — Вы уже сделали все, что могли!

Второй омран глянул на Ингу с откровенной враждебностью и что-то прошипел на своем языке.

— Извините…

Инга нервно стиснула руки. Запоздалый стыд накрыл ее, заставляя кровь прихлынуть к щекам.

Она чуть не убила ни в чем не повинного человека.

Она едва не стала убийцей!

От этой мысли даже желудок заныл, а в горле застрял сухой и колючий комок.

— Пообещайте, что не сделаете попыток сбежать, и я не стану вас связывать, — произнес лейтенант.

— Что?

Глаза Инги расширились от изумления. Раскаяние, только что терзавшее ее, моментально исчезло.

— Это вам тоже приказал амон адмирал? — процедила она, не скрывая своего возмущения. — Как это на него похоже! Почему же сам не явился, забрать свое личное имущество? Я ведь просто вещь для него, не так ли?!

— Госпожа…

Она с вызовом оборвала его, вытянув сомкнутые запястьями руки:

— Давайте, вяжите! Можете хоть в кандалы заковать! И лучше сразу к кровати прикуйте, чтобы ваш амон мог воспользоваться моим телом, когда ему вздумается.

Лейтенант и его товарищ молчали, уставившись на ее запястья с выражением ужаса.

Удивленная Инга проследила за их взглядами. Рукава пиджака, позаимствованного у Стеллы, задрались, обнажая пепельно-голубую кожу, и на этой коже стремительно проступали темные пятна синяков. Следы от грубой хватки чужих пальцев.

Омраны переглянулись.

— Простите, госпожа, — Марайнэ первым опустил голову, вслед за ним повторил и Дайген. — Тот, кто посмел вас коснуться, будет наказан. Пожалуйста, наденьте схети.

Инга бросила гневный взгляд в сторону койки, где валялся ее серый плащ.

— Это что, обязательное условие? К веревкам и кандалам?

— Нет, госпожа.

На этот раз голос лейтенанта прозвучал слишком уж обреченно, но Инга, занятая собственными переживаниями, не обратила на это внимания. Охваченная праведным гневом, она прошла между мужчинами с гордо вздернутым подбородком и, не глядя на них, начала подниматься по трапу.

Оставшиеся в капсуле омраны переглянулись.

— Вам нужно перевязать рану, — тихо заговорил Дайген на тарианском.

Лейтенант Марайнэ выдавил слабую улыбку:

— Это уже ни к чему.

— Приговор еще не вынесен.

— Это лишь дело времени. Ты видел ее синяки?

— Это моя вина, лейтенант. Вы здесь ни при чем.

— Это не имеет значения, Дайген. Мы с тобой смертники, оба, и мы знали это с самого начала операции.

— Ратсова баба! — прошипел тот, сжимая кулаки. — Надо было ее силком заставить надеть…

— Это вряд ли бы помогло.

Один за другим, они поднялись по трапу в стыковочный рукав, где уже ждала девушка.

Инга слышала весь разговор, но ни слова не поняла. Тарианский язык оставался для нее недоступным секретом. И все же, каким-то шестым чувством она поняла, что речь шла о ней.

— Могли бы и побыстрее, — процедила она, нервно передернув плечами. — Раз уж вам так не терпится доставить меня вашему господину!

* * *

Возвращение на «Аламаут» прошло намного быстрее, чем неудавшееся бегство, и все это время Инга просидела на заднем кресле маленького разведывательного аппарата, в котором кроме нее, раненого лейтенанта и Дайгена, оказалось еще двое пилотов. Ей даже не позволили помочь в перевязке, хотя она сама предложила, чтобы хоть так загладить свою вину перед Марайнэ.

Наоборот, предельно вежливо, но твердо экипаж попросил ее не вмешиваться. Инга будто заново услышала странные слова лейтенанта: «Вы и так сделали все, что могли». В этих словах скрывалась тайная недосказанность, смысла которой она не могла понять.

Мужчины старались на нее не смотреть, но напряжение, возникшее в воздухе с ее появлением, было вполне осязаемым. И Инга чувствовала его, будто тысячи крошечных ледяных иголочек, то тут, то там вонзавшихся в ее кожу.

Омраны тихо переговаривались. Девушка не понимала ни слова, но почему-то была твердо уверена, что они говорят о ней. И это раздражало ее даже больше, чем собственный проигрыш.

Не выдержав, она звонко шлепнула по подлокотникам кресла: