Похищенная

Первый удар поверг Алларда на пол и заставил завибрировать стены спец-блока.

Второй — на долю секунды лишил адмирала слуха и зрения.

После третьего неведомый враг изменил прицел, и теперь снаряды один за другим бомбардировали верхние сектора, те, где размещалась военная база Альфы.

Ошеломленный происходящим, Аллард не мог поверить, что на Альфу напали из космоса. Слишком уж невероятной казалась эта гипотеза. Но в то же время у него не было оснований не доверять своей интуиции. Слишком много раз ему пришлось участвовать в боевых действиях. Слишком много раз его линкор подвергался вражеской атаке. И теперь он не мог не узнать взрывы протонных снарядов.

После секундного замешательства, мозг адмирала заработал четко и слаженно, отбросив все, что мешало сосредоточиться на данном моменте.

Всего один вздох, одно движение мысли — и мощная, разрушительная волна энергии ударила в стены спец-блока.

Крепкий металл треснул, словно яичная скорлупа. Послышался скрежет.

Аллард усилил давление.

Черные линии трещин начали расширяться. Слишком медленно и неохотно. Спец-блок не желал выпускать опасного пленника.

Еще удар — и металл с жутким скрежетом вывернулся наизнанку. Лопнули вшитые энергоцепи, и сенсонатор полностью отключился.

Теперь между покореженных стен виднелись черные дыры, из которых валили клубы едкого дыма и раздавались приглушенные крики людей.

Аллард вдохнул запах паники. Кажется, надзиратели тюремного блока в спешке бежали, позабыв арестантов. Недобро усмехнувшись, он шевельнул пальцами, и одна из дыр моментально расширилась. Металл послушно потек, будто ртуть, образуя проход.

Адмирал шагнул в коридор, наполненный гарью. Вслед за ним взметнулся ослепительный шлейф освобожденной энергии.

Понадобились считанные минуты, чтобы он выбрался из тюремного блока. Больше ни одна дверь, ни одна стена, какой бы крепкой она не была, не могли остановить его. Омраны, сломленные неожиданным нападением и отсутствием флота, шарахались в стороны, когда он проходил мимо них. Молчаливый и страшный, он двигался в смерче из голубого пламени, в которое превратилась его амуэ.

Разум Алларда методично фиксировал все изменения. Каждый взрыв, каждый пролом, каждое перепуганное лицо, попавшее в поле зрения. Но все это тут же отметалось на задний план, как несущественные помехи. Приоритетным заданием, которое он сам себе дал, было добраться до императорского сектора. Конкретно: до личных покоев Онезиса, где сейчас была Инга. Он шел напрямую, на ее зов, и не было силы, способной его удержать.

* * *

Если до этого Инга считала, что Аллард держал ее в плену, то теперь ей стала понятна разница между пленом и ПЛЕНОМ. Да, именно так — заглавными буквами.

Ее разум закрылся, отгородившись от всего мира. Но за долю секунды до того, как это случилось, перед ней разверзлась темная бездна, наполненная кошмарами. Это было подсознание принца. Не удержавшись, Инга заглянула в него. И ее потрясло то, что она там увидела.

Контакт был мгновенным и обоюдным. Инга почувствовала, как темное нечто входит в нее, вымораживая изнутри. Оно несло с собой смерть и разруху.

Всего на сотую долю секунды души амона и землянки переплелись, сердца зазвучали в унисон, а все ритмы и биотоки слились в единый поток. И все тайны, все самые чудовищные мысли и желания, которые Онезис прятал на дне своего подсознания даже от самого себя, обнажились перед его жертвой.

Инга заглянула в глаза кошмару и поняла, что никогда не сможет стать прежней.

Ей повезло, что контакт продолжался лишь сотую долю секунды, а затем оборвался. Повезло, что ее сознание закрылось, подчиняясь внутреннему приказу, и что та часть амуэ, которую дал ей Аллард, смогла создать мощный экран, защитивший рассудок.

Она уже не слышала оглушительный рев взбешенного принца. Не чувствовала, как он тряс ее и хлестал по щекам. Как срывал с нее остатки одежды. Как мял и вгрызался зубами в ее тело, захлебываясь от переполнявшей его ненависти. Он рвал ее, как дикий зверь, желая утолить голод, раздиравший его изнутри. Но ни плоть землянки, ни ее кровь не могли унять его чудовищной жажды.

Онезис все еще бесновался, когда началась атака шуррангов. Сопротивление жертвы настолько обескуражило и разъярило его, что он даже не заметил первых взрывов, от которых задрожали стены.

Но теркхаи заметили. Притихнув, они молча переглянулись. Как бы их не страшило наказание, каждый из них понимал: гибель амона станет их гибелью, ведь их жизни напрямую зависят от жизни отца.

Один из них осмелился выползти из угла. Дрожащая ладонь коснулась плеча принца, но тут же ее обладатель был отброшен назад. С коротким воплем, в котором смешались ужас и удивление, теркхай врезался в стену и изломанной куклой свалился вниз. В месте удара осталась глубокая вмятина.

Его собратья, скуля и подвывая, начали медленно отползать в сторону выхода. И замерли, не чуя ни рук, ни ног, когда Онезис вдруг оторвался от женского тела.