Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

В полумраке черты лица Галена казались более мягкими, и улыбка, коснувшаяся тонких губ, получилась искренней, выражала любовь и нежность. За которыми таилось что-то ещё… Какая-то скрытая жажда, тёмная и опасная, которую Мишель в нём прежде не замечала. А может, не хотела замечать… Вдруг пришло осознание, что она смотрит не в лицо человека, которого даже после столь болезненного прозрения по-прежнему горячо любила, а любуется искусной маской. И лишь глаза в её прорезях было не спрятать. Они выдавали истинные чувства охотника и его желания.

— Вы плакали? — Маска нежности сменилась выражением заботы и беспокойства.

Для Мишель этот разговор был хуже пытки. А потому, желая с ним поскорей покончить, девушка выпалила:

— Меня греет мысль, что вы решились на похищение, потому что влюблены в меня. Но я переживаю за своё доброе имя, которое может быть опорочено. Я не хочу, но, боюсь, буду вынуждена уехать. Завтра утром.

Мишель не представляла, как выдержит в этом доме ещё одну ночь, но понимала, что в столь поздний час на вокзал её никто не отпустит.

Взгляд Донегана потемнел. Или, быть может, всё дело в пламени, которое то шипело и ярилось в камине, то почти терялось среди почерневших поленьев, и тогда полумрак в библиотеке становился гуще.

Громкий хлопок — это сомкнулись половинки книги, после чего она была отправлена на стол. Разделявшие их несколько шагов Гален преодолел мягко и бесшумно. Как будто подкрадывался. Неимоверных усилий стоило Мишель остаться на месте, не вздрогнуть под его взглядом и не сгореть от мимолётного прикосновения его пальцев, скользнувших по щеке.

Старые ходики лениво тикали на стене, и этот звук был единственным, что нарушал тишину библиотеки. Тик-так, тик-так — отсчитывали они секунды и напряжённые удары сердца в груди девушки.

Мишель ждала ответа.

Ещё одно касание жёстких пальцев, взгляд глаза в глаза, затягивающий, как в омут. И вот наконец висок обжигает дыхание и слышится хриплый шёпот:

— Я не могу тебя отпустить.

Девушка шумно сглотнула. По телу одна за другой пробежали волны озноба. Гордо вскинув голову, Мишель снова посмотрела в глаза человека, которого в мыслях назвала «предателем», и теперь боролась с искушением отвесить мерзавцу пощёчину. Конечно, леди так не поступают. С джентльменами.

Но джентльменов, как оказалось, в этой комнате не было.

Постаралась, чтобы голос прозвучал твёрдо и холодно:

— Я не спрашиваю вашего разрешения, сэр, а просто ставлю в известность. Заставив меня приехать в Блэкстоун, вы навлекли на меня тень позора. И я…

— Я не могу. Тебя. Отпустить, — отчеканил Донеган. Обжигающие пальцы впились ей в подбородок, заставив ещё больше запрокинуть голову. И вот Мишель снова в плену опасно потемневших глаз, взгляд которых, казалось, проникал в самую душу, и, притупляя страх, оплетал её тело путами безволия. — Не сейчас. Вы останетесь здесь, мисс Беланже. До приезда моего отца. Может, чуть дольше. Вам всё ясно?

В голове противно зашумело. А ладонь уже просто-таки зудела — так сильно хотелось ударить негодяя. Зажмуриться, отвернуться, лишь бы перестал её касаться. Рвануть прочь, убежать, сбросить с себя оковы губительных чар.

Мишель чувствовала себя марионеткой в его руках и ничего не могла с этим поделать. Пыталась бороться с подавляющей силой, но только ещё больше слабела. И физически, и эмоционально.

В конце концов короткое противоборство закончилось для девушки сокрушительным поражением. Опустошённая, как будто выпитая до дна, Мишель прикрыла глаза и позволила Галену себя обнять. Не отшатнулась, когда он прижался к её виску губами, после чего, как куклу, усадил в кресло.

— Ты сопротивляешься…

Она больше не видела его лица. Окружающая обстановка — наслаивающиеся друг на друга пятна света. И острый запах гнили, от которого ещё больше кружится голова.

Так пахнут демоны или убийцы.

Мишель и сама не поняла, откуда взялось это сравнение. Оно затерялось среди других мыслей, потонуло в вязком болоте, в которое стараниями Галена превратилось её сознание.

— Забавно. Флоранс я могу внушить что угодно. А тебе… Упрямая девочка. — Гален, лаская, дотронулся до её щеки подушечками пальцев и сказал вкрадчиво: — Но так даже интересней. Тем слаще будет победа…

Он ещё что-то шептал, перемежая бессвязные фразы с поцелуями, которые не хуже пламени обжигали ей лицо, шею, плечи. Но не доставляли ни радости, ни удовольствия.

От прикосновений рук, крепко сжимавших её за талию, жадно мявших ей бёдра, Мишель хотелось вопить. Но вместо криков с губ срывались лишь слабые стоны, ещё больше распалявшие охотника.

Девушка уже готова была умолять его остановиться, когда под сводами библиотеки раздалось оглушительное:

— Это же омерзительно!

Мишель и подумать не могла, что когда-нибудь так обрадуется появлению Катрины.

— Со своими шлюхами, будь добр, уединяйся в своей спальне! А здесь тебе библиотека!

В какой-то момент Мишель почувствовала, что пальцы Донегана больше не блуждают по её телу, стремясь коснуться её везде, где только можно, и он не кусает ей губы, сминая их в бесстыдном поцелуе.