Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

Так мысленно говорила себе Мишель, пока он смотрел на неё, не сводя глаз. А она, нарушив только что данное самой себе обещание, тонула в сумрачном, пугающе тёмном взгляде. Пока Кейран держал её, не отпуская, позволяя чувствовать биение собственного сердца через плотную ткань жилета. Или это её сердце стучало так быстро, так отчаянно.

— Завтра Флоранс заберут домой. С ней всё будет хорошо, — шёпотом коснулся приоткрытых губ.

Почти поцелуем, за которым Мишель сама неосознанно потянулась. Закрывая глаза, отдаваясь во власть совершенно непонятного, но такого приятного, волнующего чувства. С которым не было сил бороться.

Да и не хотелось вовсе.

Молодой человек крепче сжал её в своих объятиях. А потом сильные ладони неожиданно соскользнули с талии, и девушке показалось, что со всех сторон повеяло холодом.

— Извини, Мишель. — Кейран резко отстранился, почти оттолкнул её от себя. Наградил взглядом, о который можно было запросто порезаться, и, как ножом, полоснул словами: — Мне правда сейчас некогда.

Быстро, не оборачиваясь, зашагал по кедровой аллее.

Часы над камином тикали раздражающе громко, и Кейран, не способный усидеть на месте, продолжал расхаживать по кабинету, провожаемый тяжёлым взглядом отца. Ковёр с поблёкшим от времени узором скрадывал шаги молодого человека, но Сагерту Донегану они всё равно казались оглушительными. Мужчина нервно вздрогнул, когда часы пробили полночь, и с трудом поборол в себе желание запустить бокалом в мраморную полку. Откинувшись назад, приложил к губам сигару, в горьком дыме и крепком виски ища успокоение.

До сегодняшнего дня всё шло как по маслу. Всё, за исключением безрассудной выходки сына, похитившего Мишель Беланже. Но и эту проблему удалось разрешить, обратившись за помощью к Тафари.

Сагерт Донеган поморщился, борясь с ещё одним навязчивым желанием — хорошенько выругаться, чего никогда не позволял себе на людях, и залпом осушил то, что ещё плескалось на дне бокала. Он почти очистил семью от яда проклятия. Почти подарил своим детям свободу. Почти спас Катрину и Аэлин.

Почти…

И вот, как загноившаяся рана, вскрылась постыдная тайна благочестивого семейства Беланже! Перед внутренним взором Сагерта стояла картина: их план карточным домиком разлетается по игорному столу жизни.

Беланже поставили их в очень неприятное положение. Нельзя разорвать помолвку с одной сестрой и тут же заключить её с другой. Гордец Вальбер не позволит и общество их осудит.

Демоны бы побрали местных святош!

Кейрану казалось, он задыхается. Молодой человек не переставал дёргать ворот рубашки, пытаясь ослабить узел галстука, но тот продолжал стягиваться на шее удавкой. Бурбон, обычно помогавший расслабиться, на этот раз не остужал кровь. Наоборот, с каждой минутой Донеган всё больше распалялся, пока наконец не выкрикнул:

— Почему мы не знали?!

Впервые в жизни он жалел, что сейчас не полнолуние и он не может обратиться по своему желанию, чтобы… Чтобы растерзать кого-нибудь. Кого — значения не имело. Хотелось просто вгрызаться в беспомощно трепыхающееся под собой тело, пока не захмелеет от горячей крови, раз уж от алкоголя захмелеть не удалось, и сознание наконец не померкнет.

— Потому что, Кейран, не только у нашей семьи могут быть секреты, — с усмешкой ответил брату Гален.

Единственный из всех Донеганов наслаждавшийся происходящим. Наследник чувствовал себя победителем, баловнем судьбы. Жизнь так неожиданно преподнесла ему сюрприз в виде бракованной невесты, и он считал часы до момента, когда разорвёт с Флоранс все отношения. Галена не заботило, что старшая Беланже будет страдать. Что сестра и кузина сейчас изнывают от страха за своё будущее, что отца сжигает гнев. А уж наблюдать за Кейраном, мечущимся по кабинету загнанным зверем — было ни с чем не сравнимым удовольствием.

Чем не месть за поцелуй в розарии и испорченный пикник?

Выпустив густое облако дыма, Сагерт с притворным спокойствием проговорил:

— Такие, как Вальбер Беланже, больше всего боятся, что их кристально чистая репутация окажется запятнана. Они пекутся о своём имени, как о какой-то святыне. И когда к нему из Дальвинии заявилась сестра — шестнадцатилетняя дурочка, выгнанная с позором из дома, перед Беланже встал непростой выбор: купить билет на пароход и отправить её обратно в Старые Земли или, рискуя добрым именем семьи, приютить беспутную родственницу.

Притушив горечь дыма очередным глотком виски, хозяин Блэкстоуна продолжил: