Похищенная, или Красавица для Чудовища

Постаралась нарисовать мысленно лицо Кейрана – не вышло. Единственное, что навсегда отложилось в памяти – это дождливый осенний вечер. Такой же сумрачный, как и тогдашнее настроение восьмилетней девочки. Мишель все пыталась уговорить Флоранс взять ее с собой к Лаврасам, к которым собиралась шумная компания, состоявшая из Донеганов, вездесущих О’Фарреллов и еще нескольких девушек, непрестанно хохочущих над шутками парней.

Все они были старше Мишель на несколько лет, но ей это казалось недостаточно веским поводом для отказа. Девочке тоже хотелось провести приятный вечер у камина, поедая жареные каштаны и горячие вафли. Слушать страшилки о духах, прежде населявших Анделиану, о злых колдунах и их опасном колдовстве.

Флоранс уже почти оттаяла, почти согласилась, когда этот противный мальчишка Кейран больно дернул Мишель за одну из косичек и с гадкой усмешкой заявил, что такой сопливой мелочи, как она, не место в компании взрослых.

Это сейчас за возможность провести немного времени с мисс Беланже любой джентльмен готов хоть на дуэли стреляться. А тогда Мишель была обидчивым, капризным ребенком. И даже спустя годы так и не сумела забыть о том, как Кейран посмеялся ей в лицо, а потом, обдав каскадом брызг из ближайшей лужи, помчался к проселочной дороге. Следом за ним, весело переговариваясь, Лафлер покинули и остальные. А она осталась стоять одна под мелко моросящим дождем, глотая слезы и давая себе обещание когда-нибудь отомстить обидчику.

– И как поживает ваш брат? – с натянутой улыбкой поинтересовалась Мишель, а про себя добавила: «Надеюсь, ему сейчас икается».

Донеган неопределенно пожал плечами.

– Надеюсь, хорошо. В последние месяцы мы почти не списывались.

– Долго ему еще учиться?

– До следующей зимы.

«И все же какая у Галена неприятная семейка», – невольно подумалось Мишель.

На обратном пути гостеприимный хозяин показал ей розарий, разбитый за домом. В зелени арок, что уводили к беседке, только-только проклевывались лимонно-желтые, кремовые, как сливки, и ягодно-красные, словно пунш, тугие бутоны. Да в пышных шапках клумб, обложенных серым камнем, то тут, то там виднелись первые, еще не распустившиеся розы.

– Катрина помешана на цветах. Трясется над каждой клумбой, как если бы это был ее ребенок.

– Чудесное место! – Мишель восторженно озиралась по сторонам, представляя, как здесь должно быть прекрасно летом, когда все вокруг утопает в цветах, а в воздухе витает изысканный аромат роз. Маленький островок красоты посреди бескрайнего океана серости и мрака.

Мишель никак не находила в себе смелости заговорить с Галеном о своем отъезде. Понимала, что тянуть не стоит, да только хватит ли ей духу стереть своими словами улыбку с красивых губ и погасить блеск счастья в любимых глазах?

Ей следовало сказать все сейчас, пока они наедине сидят в беседке и смотрят друг на друга, не в силах отвести взглядов. Гален поймет. Не может не понять. Самое сложное выдавить из себя первое слово…

Только Мишель набралась храбрости, чтобы с самым несчастным и кротким видом озвучить свое решение, как он легко приподнял ее руку и прикоснулся к чуть дрогнувшей кисти губами. Долгим, обжигающим поцелуем. Таким же обжигающим, как взгляд серых глаз, в которых отражались всполохи желания. Волна из чувств, среди которых преобладали восторг и предвкушение неизведанного, обрушилась на Мишель, и ее уверенность смыло, словно зыбкий песчаный замок.

Сердце в груди стучало все быстрее. У Мишель перехватило дыхание, когда один поцелуй опалил запястье – она и подумать не могла, что кожа на нем такая чувствительная. И что дрожь, пробегающая по телу, может быть столь приятна.

Волю сковали незримые путы влечения, с которыми не было сил бороться. Мишель растворялась в гипнотическом взгляде охотника. Дышала через раз, считая секунды до того момента, как Гален, проложив дорожку из поцелуев по ее руке, заключит Мишель в объятия.

Сердце в груди уже не стучало, а трепетало, словно пойманная сачком бабочка.

– Гален, я хотела поговорить с вами… – прошептала за миг до поцелуя.

Понимая, что на этот раз искушение сильнее любых доводов рассудка, покорно прикрыла глаза. Это сводящее с ума чувство опьянило Мишель не хуже самого крепкого вина.

А вот внезапное появление управляющего, наоборот, отрезвило. Подействовало на затуманенный разум девушки, как ушат ледяной воды. Заслышав тяжелые шаги – под ногами мужчины хрустела каменная крошка, – а потом увидев движущуюся к беседке высокую крепкую фигуру Бартела, Мишель подскочила как ошпаренная и стыдливо потупилась, чувствуя, как щеки заливает румянец.

– Прошу меня извинить, – поклонился Бартел. – Надеюсь, я не помешал.

В ответ управляющий получил убийственный взгляд и резкий, почти грубый вопрос:

– Что случилось?

– Один из рабов… – Он покосился на гостью и выразительно замолчал.

В отличие от Галена, резко подхватившегося, Мишель ничего не поняла. Кивнула только, когда он ей поклонился и, извинившись за то, что вынужден ее покинуть, стремительно двинулся за слугой к дому.