Похищенная, или Красовица для Чудовища

Мишель с трудом сдержала вздох облегчения, когда, промокнув губы салфеткой, Сагерт наконец поднялся. Она поспешила последовать его примеру и под напряжённое молчание Донеганов отправилась следом за мужчиной в противоположное крыло дома.

В кабинете Сагерт сразу опустился в кресло, накрыв руками затёртую обивку подлокотников. Зелёный бархат на них порыжел, с позолоченных инкрустаций на письменном столе сошла эмаль, и бронза витых светильников потемнела, но эти мрачные штрихи нисколь не портили общую картину кабинета. Дневной свет приглушали тяжёлые портьеры горчичного цвета, отчего резкие и даже немного грубые черты лица самого богатого плантатора Юга визуально смягчились, и он уже не казался Мишель таким суровым и мрачным.

Девушка всегда перед ним робела. И сейчас тоже ничего не могла с собой поделать. Вместо того чтобы предъявить Донегану претензии, обвинить его сына в похищении, сидела, потупив взгляд, и не решалась заговорить первой.

Считала секунды до момента, когда наконец зазвучит низкий, с резкими нотками голос, охрипший от табачного дыма, намертво впитавшегося в стены и мебель кабинета.

— Мне даже представить сложно, что тебе пришлось пережить по вине моего сына. Поступку Галена нет оправдания, и ты имеешь полное право на него злиться и даже ненавидеть. Я сам не перестаю ругать его за то, как он с тобой обошёлся.

— Отправьте меня домой, и я постараюсь его простить, — с надеждой прошептала девушка.

Сагерт сделал вид, будто пропустил эту тихую мольбу мимо ушей, и заговорил громче:

— Единственное, что может хотя бы немного обелить Галена в наших глазах — это его к тебе чувства. Если бы я знал о них раньше… Только сейчас понял я, Мишель, насколько ты ему дорога. С Флоранс Гален будет несчастен и её сделает несчастной. Поэтому, как только твоя сестра поправится, помолвка будет расторгнута.

Если бы неожиданно разверзся потолок, и на Мишель полетела мебель с комнаты сверху, она бы и то так не изумилась. Всё, на что её хватило в тот момент — это на растерянное «ум-м» и недоверчивый взгляд, исподлобья брошенный на Короля хлопка.

— Гален намерен просить твоей руки. Что скажешь, милая? — окончательно ошеломил девушку Сагерт.

Задай он ей этот вопрос в вечер помолвки Флоранс с принцем из её грёз, на поверку оказавшимся чудовищем из её кошмаров, и Мишель бы, не задумываясь, дала согласие. Но сейчас всё внутри неё взбунтовалось против такого предложения.

Подталкиваемая эмоциями, она порывисто выпалила:

— Что я ни за что не пойду замуж за своего похитителя!

Пусть в том, что Гален её украл, была и её вина — вина, в которой девушка не могла признаться никому, кроме самой себя, — сейчас она как никогда чётко поняла, что не желает провести долгие годы с Галеном Донеганом. Не желает ни его любви, навеянной чарами или настоящей, ни его поцелуев, ни его ласк.

Вообще не желает его в своей жизни.

Хозяин Блэкстоуна выглядел раздосадованным, хоть и пытался придать лицу невозмутимое выражение. Но глаза, сверкнувшие тлеющими углями, обозначившиеся на острых скулах желваки и избороздившие лоб складки, когда он на миг нахмурился, выдали его истинные чувства.

— Вы ведь так настаивали на союзе с моей сестрой. Почему вдруг передумали? Из-за того, что с ней случилось? Мне так никто ничего толком не объяснил! — взволнованно воскликнула Мишель.

Мужчина ответил не сразу, как будто сомневался, стоит ли рассказывать правду. Откинулся на спинку кресла и проговорил после тяжёлого вздоха:

— Её прокляли, Мишель. Магией вуду. Но теперь с Флоранс всё в порядке, — поспешил заверить девушку, заметив, как та поменялась в лице. — Полиция обязательно выяснит, кто и почему с ней это сделал. Я убедил Вальбера не тревожить тебя и не писать в Доргрин. Но если они всё же напишут, — взгляд Донегана стал колючим и жёстким, и Мишель снова захлестнуло отпустившее было чувство опасности, — до твоих родственников ни телеграмма, ни письмо не дойдут.

Страх за сестру приглушило беспокойство за свою собственную судьбу. Нервно теребя кружевную манжету, Мишель ругала себя за то, что так опрометчиво отвергла предложение Донегана. Нужно было солгать, пообещать, что подумает. Покраснеть и сделать вид, что тоже что-то испытывает к его старшему сыну. Но лгать, глядя в эти пронзительные, с мрачным прищуром глаза, казалось, способные заглянуть в самую душу, она бы при всём желании не смогла.

— Вы не отпустите меня. — Это был не вопрос, тихое утверждение. Приговор, который сама себе вынесла и озвучила.

А всё из-за чар гнусной колдуньи! Которая не потрудилась предупредить, что любовный приворот превратит Донегана в безумца!

В монстра.

— Отпущу. Но не сразу. — Сагерт побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Что бы ты не думала, Мишель, никто здесь не желает тебе зла. Наоборот, я продолжаю надеяться, что в будущем наши семьи всё-таки породнятся. Но если сейчас я отправлю тебя в Лафлёр или в Доргрин, у Галена будущего не будет.

— Я ничего никому не скажу. Клянусь!