Похищенная, или Красовица для Чудовища

Назойливое внимание старшего раздражало. Безразличие среднего — злило и неприятно задевало. Оставалось только гадать, куда подевался Кейран-ловелас, с лица которого не сходила самодовольная улыбка, а от долгого, внимательного взгляда можно было запросто превратиться в искру.

В дни, когда Кейран не покидал поместье, Аэлин купалась в его внимании и улыбках, о которых Мишель теперь оставалось только вспоминать. С обидой и какой-то собственнической ревностью. Увидев их однажды в библиотеке, сидящими плечом к плечу и читающими вместе какую-то книгу, Мишель с трудом подавила в себе желание швырнуть в них вазой. Аэлин застенчиво кусала губы, кокетливо заправляла за ухо смоляную прядку и так и норовила коснуться руки молодого человека. Тоже кокетливо-застенчиво. А Мишель, за ними наблюдая, продолжала думать о вазе, осколками разлетающейся по библиотеке. Разбить хотелось не только её, но и царившую в комнате идиллию.

Однако она сдержалась, бесшумно скользнула обратно за порог. Не заметила — скорее, почувствовала взгляд, долгий, обжигающий, от которого запросто могла подскочить температура. И поспешила наверх, запрещая себе думать о Донегане и собираясь вместе с Каролиной тайком отправиться на свидание к оборотню.

В тот вечер Мишель чувствовала себя особенно усталой и разбитой и уснула с раскрытой книгой.

ГЛАВА 15

Утро следующего дня ничем не отличалось от предыдущих. Завтрак, как обычно, проходил в молчании, под пристально-жадным вниманием Галена, от взгляда которого у Мишель начинало зудеть всё тело. Она готова была поклясться себе в этом. Катрина, по своему обыкновению, выглядела невозмутимой, Аэлин казалась насупленной. Наверное, потому что Кейран опять не ночевал дома. Мистер Сагерт тоже отсутствовал: уехал с первыми лучами, забрав с собой управляющего.

Чему Мишель была несказанно рада. Бартела она на дух не переносила, хозяина Блэкстоуна сторонилась. Девушка втайне надеялась, что демоны куда-нибудь унесут и Галена, но наследник не спешил покидать поместье. Наоборот, сразу после завтрака пригласил пленницу прогуляться в розарий, с самым серьёзным видом заявив, что должен сообщить ей нечто крайне важное.

Скрепя сердце Мишель согласилась пройтись со своим тюремщиком, не желая будить в Галене притихших демонов. Такой Донеган — безукоризненно вежливый, галантно-обходительный, держащий себя в узде — пусть и не был настоящим, но хотя бы не вызывал страха. С таким Донеганом Мишель чувствовала себя почти в безопасности и понимала, что лучше время от времени бросать зверю кость, нежели ждать, пока тот, обезумев от голода, накинется и сожрёт её целиком.

— О чём вы хотели со мной поговорить? — церемонно поинтересовалась пленница, этим прохладно-вежливым обращением проводя между собой и молодым человеком черту.

Которую, ей хотелось в это верить, Гален не осмелится преодолеть.

Они расположились под сенью беседки, среди бутонов плетистой розы, проглядывавших в ажурном орнаменте купола. Ею же были увиты перила, на которые Гален расслабленно облокотился.

— Я приглашён на обед в Лафлёр. Сегодня, Мишель… Сегодня я прекращу этот спектакль и расскажу Флоранс всё, как есть.

— О том, что меня похитил? — Девушка горько улыбнулась и отвела взгляд, предпочитая смотреть куда угодно, но только не на Донегана.

— Разорву помолвку, Мишель. Сделаю то, о чём ты меня просила. Ты ведь об этом раньше мечтала. Обо мне для себя, — добавил в голос мягких ноток, словно обернул в бархат острый осколок. — Так что же изменилось?

— Я узнала тебя настоящего, — уколола пленница словами и сама нечаянно укололась, задумчиво коснувшись змеящегося по перилам стебля. — Флоранс будет больно, но я рада, что вы расстанетесь. Ты не заслужил её, Гален.

— Не заслужил, — на удивление легко согласился Донеган. Бережно заключил хрупкую руку девушки в свои ладони и легонько подул на розовую отметину на указательном пальце, ужаленном зелёным шипом. — Но надеюсь, что когда-нибудь заслужу тебя, Мишель. И что ты узнаешь меня настоящего. Ты считаешь меня чудовищем, но я не монстр. Скорее, безумец, никогда прежде не испытывавший ничего подобного. Ни к кому. И мне сложно сдерживать эти чувства. Всевышний! Знала бы ты, как это сложно…

Мишель не воспротивилась, когда Гален прижался жарким поцелуем к её руке. Не отстранилась, когда поняла, что за одним поцелуем последует второй, а за ним и третий. Каждый жёг сильнее, чем колючки на розах: сначала запястье, потом покорно раскрывшуюся ладонь.

В то время как сердце жгли чувства, с которыми девушка до недавнего времени была незнакома: раскаянье и сожаленье. Гален верил в искренность своих порывов, а она не могла рассказать ему о том, что его любовь фальшива. И что она, Мишель, не меньше его, а может даже больше виновата в своём похищении. Бессчётное множество раз пыталась она сознаться. Вслух или излить вину на бумаге. И каждый раз немели язык и губы, а непослушные пальцы сводило болезненной судорогой.

Мишель оставалось только надеяться, что скоро ей удастся исправить роковую ошибку. Освободить Галена Донегана от этого чувства.