Похищенная невеста

Озадаченная, Марит приняла его предложение, взяла его под руку, и вместе они продолжили свою прогулку, совсем как счастливая пара. Ликос задумался, сколько времени потребуется мальчику, чтобы заметить более богатую добычу, и не прошло и минуты, как он почувствовал захват. Мальчик аккуратно залез в его карман, но нечаянно споткнулся и налетел на него. Ликос догадался, что в парке парень обеспечивал себе неплохой доход в летние месяцы.

— И зачем это было? — спросила Марит, заговорщически опираясь на его руку после того, как мальчик убежал.

— Что — было? — ответил Ликос, поймав момент, когда ребенок проверил содержимое кошелька, и увидел, как расширились глаза мальчика.

— Что с карточками и кошельком?

Ликос повернулся к ней, его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций.

— Видишь того пацана?

— Того, что убегает? — спросила она.

Ликос кивнул.

— Он только что украл мой бумажник.

— Что? — потрясенно спросила Марит. — Мы должны вызвать полицию!

Ликос рассмеялся:

— Нет. Он заработал эти деньги. Он профессионал! — Ликос снова почувствовал ее замешательство. — Если бы я этого не ожидал, сомневаюсь, что вообще почувствовал бы, что он залез ко мне в карман. Нужны годы практики, чтобы добиться такого успеха. И, кроме того, это были только деньги. Как ты видела, я заранее вытащил свои карты и удостоверение личности.

— Сколько было в кошельке?

Ликос нахмурился:

— Пять, может, шесть.

— Сотен евро? — сдавленным голосом спросила Марит.

Ликос пожал плечами: деньги он никогда не считал. Чего у него не было, как рассказывал Козлов всякому, кто был готов его слушать, так это родословной. В отличие от Марит. В этот момент он понял, что у него больше общего с ребенком, укравшим его бумажник, чем с принцессой, идущей рядом с ним.

— Значит, ты позволил ему забрать бумажник с шестьюстами евро?

— Марит, я знаю, что такому человеку, как ты, может быть трудно это понять, но, если ребенок ворует кошельки, ему, вероятно, нужны деньги.

Раздражение и застарелая обида придали резкости его голосу.

Она посмотрела себе под ноги, потом вдаль, где они в последний раз видели мальчика, затем рассеянно кивнула и мягко высвободила свою руку. Ликос чувствовал, как горит румянец на его скулах — румянец стыда за свой резкий тон и за те слова, которые собирался произнести.

— Я был таким ребенком когда-то, — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Ликос не хотел, чтобы она смотрела на него как Козлов. Как будто он был все тем же грязным уличным мальчишкой.

— Мой отец научил меня воровать, как только я научился ходить. В мои семь лет он подвозил меня до торгового центра и давал мне номер телефона. Если я не набирал нужную сумму денег, приходилось идти домой пешком.

Ликос не говорил ни с кем о своем прошлом в течение многих лет. От воспоминаний голос стал хриплым. Он почувствовал на себе ее напряженный взгляд.

— Мой отец был незаконнорожденным, — сказал Ликос просто и честно.

Через три года после того, как мать оставила Ликоса в приюте, его поймали какие-то гангстеры, которых потом Ликос и Терон пытались ограбить. Один из них, приятель отца, узнал его и отпустил восвояси, пьяным голосом пробормотав слова утешения из-за тяжелой утраты. Так он узнал о смерти отца. Как выяснилось позже, отец перешел дорогу не тому парню, и с ним «разобрались». Но Ликос никогда не жалел о нем. Эол был пьяницей, вором и жестоким отцом и мужем.

— Не думай, что я не использовал навыки, которым он меня научил. Я воровал у богатых бизнесменов, которые не жалели своих денег. Чтобы купить воды. — Он вовремя закрыл рот, прежде чем успел признаться во всех грехах. Жажда… Ли-кос всегда хотел пить.

— Что насчет твоей мамы?

Ликос вздрогнул.

— Она сделала то, что должна была, — ответил он и махнул рукой такси.

«Единственный способ жить в безопасности, — сказала мать, оставив его на ступеньках приюта, — это если он больше никогда не сможет использовать тебя против меня».

Марит поразило не столько описание его детства, как то, что Ликос странно покачнулся, выходя из такси у отеля.

— Ликос…

— Мигрень.

Боль исказила черты лица. Она подхватила его под его руку, чтобы поддержать. Он посмотрел на нее сверху вниз, словно ее прикосновение встревожило, но его взгляд был настолько расфокусирован, что она поняла: он не в состоянии возражать.

Марит провела его в спальню в номере, который был зеркальным отражением ее собственного. Она помогла ему сесть на кровать и тут же пошла задергивать шторы на окнах.

Ликос попытался расстегнуть пуговицы на рубашке, и Марит стиснула зубы, заметив, какую боль причиняет ему даже такое движение. У нее никогда не было мигрени, но головные боли во время месячных всегда мучили ее. Именно так выглядел сейчас Ликос. Измученным. Его лицо казалось серым и блестело от пота. Она подошла к нему, встала на колени на пол и осторожно отвела его руку от того места, где он боролся со своими запонками.

— Смешно, — выдавил Ликос.

— Все в порядке, — успокоила Марит, вытаскивая запонку.