Похищенная викингом

Он зарылся ладонями в ее волосы, удерживая голову и направляя так, как хотел. И он целовал ее страстно, словно желая дать понять, что игра, если таковую он и вел в предыдущие ночи, закончена.

Все эти годы она лелеяла и берегла чистоту и целомудрие, зная, какова цена ее невинности, понимала, что отдать ее надо будет лишь самому достойному, как она полагала, это произойдет после длительных размышлений и обсуждений кандидата. Ей и в голову не могло прийти, что в жизни все случится так быстро. Как ураган.

Она не могла думать ни о чем, кроме происходящего.

Вода была горячей, но прохладнее разгоряченных тел. Торбранд оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, издавая глухие звуки, от которых охватывала дрожь. Чувства обострились, каждое прикосновение вызывало острые эмоции. Возникло ощущение, что она переносится в другой мир — безумия, неистовства. Оно захватывает ее, она сама становится им.

Руки Торбранда подхватили ее под ягодицы, приподняли так, чтобы его плоть вошла в ее лоно. Она не вполне понимала, что происходит: вспышка, нечто острое, как боль, пронзило тело. Но, как странно, ей не было больно в привычном смысле, а вскоре на смену этому чувству пришло новое, более полное, глубокое. Оно пробудило спавшую страсть.

Она не сразу осознала, что двигается вперед-назад в бешеном ритме, руководимая умелыми руками Торбранда, которому путь этот был, повидимому, отлично знаком.

Он склонился к ее шее и стал нашептывать нечто неразборчивое, тем не менее они все же достигали цели, соединив то, что еще не слилось в них воедино.

Медленно, но уверенно ее захватила волна, поднимающаяся снизу, оттуда, где пульсировала плоть. Она захватила все тело. Эльфвине казалось, что она вознеслась до самого неба, а потом полетела вниз, в самую глубокую пропасть. И там распалась на тысячи мельчайших частиц.

Издалека до нее донесся приглушенный мужской смех, следом кто-то громко вскрикнул ее голосом. Буря внутри еще не улеглась. Но этот стержень, заполнявший ее изнутри, вновь стал двигаться.

— Торбранд… — прошептала она, хотя не понимала, о чем собирается просить.

— Будет больно, — прорычал он ей на ухо и прижал к своей груди. — Но послушай, Эльфвина, ты не будешь ныть и плакать. Ты дочь королей и королев, ты должна вести себя достойно, даже в минуты страданий. Для меня.

Это было резко, грубо, сильно. Ново и слишком напористо. Но только сейчас она поняла, что эти чувства были тем, что долго присутствовало внутри ее, не находя выхода.

Торбранд застонал.

— Мне нельзя даже вскрикнуть? — спросила Эльфвина, ощущая, как новая волна охватывает ее тело.

— Нет, — твердо ответил он. — Если хочешь что-то сделать, можешь укусить меня. И поблагодарить за оказанную честь.

— Спасибо, — прошептала Эльфвина, — хотя совсем не чувствовала благодарности.

Торбранд неожиданно улыбнулся. Темные, как полночное небо, глаза сверкнули россыпью сотен звезд. Затем он подхватил ее под ягодицы и вошел так резко и глубоко, что ей показалось, что тело разорвет на две части. Он не сводил с нее глаз, продолжая двигаться в ускоряющемся ритме. Его плоть была внутри. Внутри ее.

Было больно, но Торбранд не отступал, и каждая часть ее тела подчинилась ему. Напряжение нарастало, она попыталась пошевелить бедрами, приспособиться, но руки держали ее крепко. Он вонзал в нее свой член, и после каждого толчка казалось, что вот теперь тело точно разорвет на части. Она сжала зубы, не смея ни издать хоть звук, ни оттолкнуть его, сказать, как ей больно. Впрочем, этим словом не описать все, что с ней происходило. Ее медленно разрывает на части, а норманн смотрит так, будто испытывает при этом радость. Она ощущала его огромный член, заполняющий ее изнутри. Внезапно почувствовала порыв сделать что-то, прижаться к нему, сильнее обхватить бедрами или оттолкнуть — она не понимала.

— Помни, что я сказал, — послышался голос сверху. — Ни звука.

Ощущения в теле стали другими, каждым пальчиком она ощущала что-то новое, не говоря уже о том месте, в глубине ее лона. Она положила голову ему на плечо, с удивлением обнаружив, что рот ее открыт, а она сама извивается, бедра двигаются, ее наполняет жар, исходящий от мужского органа в ее теле, он вонзается с прежней силой. И появившееся в груди давление тоже связано с этим.

Эльфвина прижалась грудью к широкому торсу. Вся она и каждая часть ее связана с этим могучим мужчиной. Она поддалась необъяснимому внутреннему порыву и сильнее сжала бедра вокруг его талии, откинулась назад, предоставляя ему проникнуть в нее еще глубже.

Через несколько секунд она поняла, что не ощущает боли, остался лишь огонь, и он разгорается сильнее.

— Молодец, милая, — пробормотал Торбранд, и она задрожала, польщенная тем, что доставила ему удовольствие.

Затем он сделал нечто необычное: отодвинул ее, и член его выскользнул, затем вошел в нее вновь. Сделав так несколько раз, он произнес:

— Теперь, Эльфвина, можешь кричать, как угодно громко.

Тогда она запрокинула голову и закричала, потому что ее охватило огромное наслаждение и радость.