Похищенный. Катриона

Ответа не было, но рыдания смолкли. Я долго еще стоял, стиснув руки; наконец от ночного холода меня пробрала дрожь, и я словно бы опомнился.

«Ты не можешь этим воспользоваться, Дэви, – сказал я себе. – Ложись-ка спать, будь разумен и постарайся уснуть.

Завтра ты что-нибудь придумаешь».

ГЛАВА XXV

Возвращение Джемса Мора

Поздно утром меня пробудил от беспокойного сна стук в дверь; я вскочил и, открыв ее, чуть не упал в обморок от нахлынувших на меня противоречивых и мучительных чувств: на пороге в грубом дорожном плаще и невообразимо большой шляпе с позументом стоял Джемс Мор.

Казалось, мне бы только радоваться, потому что этот человек явился как бы в ответ на мою молитву. Ведь я до изнеможения твердил себе, что нам с Катрионой необходимо расстаться, ломал себе голову, изыскивая к этому средство. И вот оно явилось само, но я ничуть не обрадовался. Нельзя не принять во внимание, что, хотя приход этого человека снимал с меня бремя заботы о будущем, настоящее показалось мне тем более мрачным и зловещим; и в первый миг я, очутившись перед ним в одном белье, отскочил, словно в меня выстрелили.

– Ну вот, – сказал он. – Я нашел вас, мистер Бэлфур. – И

он протянул мне большую, красивую руку, а я снова подошел к двери, словно решился преградить ему путь, и не без колебания ответил на его рукопожатие. – Просто удивительно, как наши пути сходятся, – продолжал он. – Я

должен извиниться перед вами за бесцеремонное вторжение, так уж все получилось, потому что я положился на этого лицемера Престонгрэнджа. Мне стыдно признаться вам, что я поверил крючкотвору. – Он легкомысленно пожал плечами, будто заправский француз. – Но право же, этот человек умеет к себе расположить, – сказал он. – Итак, оказывается, вы благородно помогли моей дочери. Меня послали к вам, когда я стал ее разыскивать.

– Мне кажется, сэр, – с трудом выдавил я из себя, – нам необходимо объясниться.

– Что-нибудь неладно? – спросил он. – Мой доверенный мистер Спротт…

– Ради бога, говорите потише! – перебил я. – Она не должна ничего слышать, пока мы с вами не объяснимся.

– Разве она здесь? – вскричал Джемс.

– Вот за этой дверью, в соседней комнате, – ответил я.

– И вы живете с ней вдвоем? – спросил он.

– А кто еще стал бы жить с нами? – воскликнул я.

Справедливость требует признать, что он все-таки побледнел.

– Это довольно странно… – пробормотал Джемс, –

довольно странное обстоятельство. Вы правы, нам надо объясниться.

С этими словами он прошел мимо меня, и надо сказать, в этот миг старый бродяга был исполнен достоинства.

Только теперь он окинул взглядом мою комнату, и сам я увидел ее, так сказать, его глазами. Утреннее солнце освещало ее сквозь оконное стекло; здесь были только кровать, сундук, тазик для умывания, разбросанная в беспорядке одежда и холодный камин; без сомнения, комната выглядела неприютной и пустой, это было нищенское жилье, меньше всего подходившее для молодой леди. В тот же миг я вспомнил о нарядах, которые накупил для Катрионы, и подумал, что это соседство бедности и расточительства должно выглядеть прескверно.

Он поискал глазами, где бы сесть, и, не найдя ничего более подходящего, присел на край моей кровати, я закрыл дверь и поневоле вынужден был сесть рядом с ним. Чем бы ни кончился этот необычайный разговор, мы должны были постараться не разбудить Катриону; а для этого приходилось сидеть рядом и говорить вполголоса. Невозможно описать, какое зрелище мы с ним представляли: он был в плаще, далеко не лишнем в моей холодной комнате, я же дрожал в одном белье; он держался как судья, а я (не знаю уж, какой у меня был при этом вид) чувствовал себя словно перед Страшным судом.

– Ну? – сказал он.

– Ну… – начал я и запнулся, не зная, что еще сказать.

– Так вы говорите, она здесь? – спросил он с заметным нетерпением, и это меня ободрило.

– Да, она в этом доме, – сказал я, – и я знал, что это всякому покажется необычным. Но не забудьте, как необычна вся эта история с самого начала. Молодая леди очутилась на побережье Европы с двумя шиллингами и тремя полпенни. У нее был адрес этого Спротта в Гелвоэте.

Вот вы назвали его своим доверенным. А я могу сказать только одно: он ничем ей не помог, а едва я упомянул ваше имя, начал браниться, и мне пришлось уплатить ему из своего кармана, чтобы он хотя бы взял на хранение ее вещи. Вы говорите о странных обстоятельствах, мистер

Драммонд, если вам угодно, чтобы вас называли именно так. Вот обстоятельства, в которых очутилась ваша дочь, и я считаю, что подвергнуть ее такому испытанию было жестоко.

– Этого-то я как раз и не пойму, – сказал Джемс. – Моя дочь была вверена попечению почтенных людей, только я позабыл их фамилию.

– Джебби, – подсказал я. – Без сомнения, мистер

Джебби должен был высадиться вместе с ней в Гелвоэне.

Но он не сделал этого, мистер Драммонд, и мне кажется, вы должны благодарить бога, что я оказался там и мог его заменить.

– С мистером Джебби я вскоре потолкую самым серьезным образом, – сказал он. – Что же касается вас, то, сдается мне, вы слишком молоды, чтобы занять его место.