Похищенный. Катриона

– Да в самом прямом, сэр, – сказал я. – По пути к вашему дому меня завлекли на борт торгового брига, оглушили страшным ударом по голове, швырнули в трюм – и кончено, а очнулся я уже в открытом море. Мне было уготовано рабство на плантациях, но по милости господней я избежал этой судьбы.

– Бриг разбился двадцать седьмого июня, – заглянув в книгу, сказал Ранкилер, – а нынче у нас двадцать четвертое августа. Пробел нешуточный, мистер Бэлфур, без малого два месяца. Вашим друзьям он уже послужил причиной для серьезного беспокойства. И я, сознаюсь, не почту себя в полной мере удовлетворенным, покуда не сойдутся все сроки.

– Право же, сэр, мне не составит труда восполнить этот пробел, – сказал я. – Но прежде чем начать свой рассказ, я бы рад был увериться, что говорю с доброжелателем.

– Так получается порочный круг, – возразил стряпчий. –

Я не могу составить твердых суждений, покуда не выслушаю вас. Я не могу назваться вашим другом, пока не буду располагать надлежащими сведениями. В ваши же лета более приличествует доверительность. Вы знаете, мистер

Бэлфур, какая у нас есть поговорка: зла боится, кто сам зло чинит.

– Не забудьте, сэр, что я раз уже пострадал за свою доверчивость, – сказал я. – И что меня отправил в рабство не кто иной, как человек, который, сколько я понимаю, платит вам за услуги.

Все это время я понемногу осваивался с мистером

Ранкилером и чем тверже чувствовал почву под ногами, тем более обретал уверенности в себе. И на этот выпад, который я сам сделал с затаенной улыбкой, он откровенно расхохотался.

– Ну, ну, вы сгустили краски, – сказал он. – Rui, non sum9. Я и правда был поверенным в делах вашего дядюшки, но меж тем, как вы (imberbis juuenis custode remoto10) развлекались на западе, здесь немало воды утекло; и если уши у вас не горели, то никак не оттого, что вас тут мало поминали. В тот самый день, когда вы потерпели бедствие на море, ко мне в контору пожаловал мистер Кемпбелл и потребовал, чтобы ему во что бы то ни стало предъявили вашу особу. О вашем существовании я даже не подозревал; а вот батюшку вашего знавал коротко, и, судя по сведениям, коими располагаю (и кои затрону позднее), я склонен был опасаться наихудшего исхода. Мистер Эбенезер признал, что виделся с вами; заявил (хоть это представлялось малоправдоподобным), будто бы вручил вам значительные деньги и вы отбыли в Европу, вознамерясь завершить свое образование, что было и правдоподобно и вместе похвально. На вопрос, как могло статься, что вы не известили о том мистера Кемпбелла, он показал, будто вы изъявили большое желание порвать всякие связи с прошлым. На

9 Был, но не являюсь ( лат.).

10 Безбородый юнец без присмотра ( лат.).

дальнейшие вопросы о нынешнем вашем местопребывании отговорился неведением, однако предположил, что вы в

Лейдене. Таков вкратце смысл его ответов. Не убежден, что кто-нибудь поверил им, – с улыбкой продолжал мистер

Ранкилер. – В особенности же прогневили его некоторые выражения, которые позволил себе употребить я, так что, коротко говоря, он указал мне на дверь. Мы, таким образом, оказались в совершенном тупике, ибо как ни хитроумны были наши догадки, им не было и тени доказательств.

И в это самое время, откуда ни возьмись, – капитан Хозисон с вестью, что вы утонули; на том все раскрылось; однако без каких-либо последствий, кроме горя для мистера

Кемпбелла, ущерба для моего кармана и нового пятна на имени вашего дяди, коих и без того было предовольно. Так что теперь, мистер Бэлфур, – заключил он, – вы уяснили себе ход событий и в состоянии судить, в какой мере мне, можно довериться.

Строго говоря, он излагал события куда более деловито и точно, чем я способен передать, и обильней перемежал их латинскими изречениями, однако говорилось все это с подкупающей благожелательностью – во взгляде и повадках, которая изрядно растопила мою отчужденность. Более того, я видел, что теперь он держится, как если б всякие сомнения, кто я таков, отпали; стало быть, первый шаг был сделан: доказано, что я не самозванец.

– Сэр, если все рассказывать, как есть, – сказал я, – я должен вверить вашей деликатности жизнь друга. Дайте мне слово свято блюсти его тайну, во всем же, что касается меня, я не прошу иной поруки, чем то, что читаю в вашем лице.

Он с величайшей серьезностью дал мне слово.

– Замечу лишь, – сказал он, – что эти оговорки настораживают, и если в повести вашей содержатся хотя б ничтожные трения с законом, я просил бы вас считаться с тем, что я слуга закона, и касаться их мимоходом.