Похищенный. Катриона

— Да разве это затруднение, сударь! — воскликнул он.— Ну, а что до барышни, так (со всем почтением к ней) он про нее, как погляжу, и забыл вовсе. Уж я-то его знаю! И не в первый раз теряю из-за него деньги. Он ведь ни о ком, опричь себя, не думает. Клан там, король или дочка, ему бы только свою выгоду соблюсти, а они пусть как знают! И его доверенный тоже. Я ведь не то чтобы его доверенный, но вроде. Мы с ним участвуем в одном коммерческом деле, и, думаю, оно дорого обойдется Сэнди Спротту. Вот он почти мой компаньон, а я не знаю, где он, слово даю. Может, он приедет в Хеллевутслейс. Может, даже завтра, а может, год сюда носа не покажет. Меня ничто не удивит. Кроме разве одного: коли он вернет мне мои денежки. Теперь вы понимаете, какое мое положение. И барышне, как вы ее называете, помочь я ничем не могу. Остаться здесь ей никак нельзя. Бог с вами, сударь! Я человек холостой. Посели я ее у себя, так этот чертов сын, если явится сюда, того и гляди, меня на ней женит.

— Довольна болтовни! — перебил я.— Барышню я провожу к более надежным друзьям. А вы дайте мне перо, чернила и лист бумаги. Я оставлю вам для Джеймса Мора адрес моего лейденского доверенного. Он сможет узнать от меня, где искать свою дочь.

Я написал адрес и запечатал записку, а Спротт тем временем по собственному почину предложил взять на хранение вещи мисс Драммонд и даже послать за ними в гостиницу носильщика. Мне это представилось очень удобным, и я дал ему талер-другой для покрытия расходов, а он выдал мне расписку.

После чего я предложил руку Катрионе и мы покинули дом этого низкого плута. Она все время хранила молчание, предоставив мне решать и говорить за нее. Я же постарался не смутить ее даже взглядом и теперь приложил все усилия, хотя сердце мне по-прежнему жгли гнев и стыд, чтобы выглядеть спокойным и веселым.

— Начнем с того,— сказал я,— что вернемся в гостиницу, где говорят по-французски, пообедаем там и наведем справки, как добраться в Роттердам. Моя главная забота теперь — поскорее вернуть вас под крылышко мисс Гебби.

— Наверное, иначе нельзя,— согласилась Катриона,— хотя если это кого-нибудь и обрадует, то только не ее. И напомню вам еще раз, что у меня есть только шиллинг и три полупенсовика.

— А я только один раз напомню вам,— сказал я,— что, к счастью, я с вами.

— Как будто я не об этом думаю все время! — воскликнула она и, как мне показалось, чуть-чуть сильнее оперлась на мою руку.— Вы мой самый лучший друг. 

Глава 23 ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ГОЛЛАНДИИ

Раттельвагон — длинный крытый экипаж со скамьями — доставил нас в город Роттердам за четыре часа. К тому времени давно уже стемнело, но улицы были ярко освещены, и их заполняли прохожие самого причудливого и непривычного вида — бородатые евреи, чернокожие и толпы непотребных женщин, непристойно разодетых и прямо-таки вцеплявшихся в матросов. От гула голосов у нас зазвенело в ушах, и, чего мы никак не ожидали, все эти чужеземцы смотрели на нас с неменьшим удивлением, чем мы на них. Ради Катрионы, да и себя самого, я старался сохранять невозмутимость, но, правду сказать, чувствовал себя потерявшимся ягненком, и сердце у меня сжималось от тревоги. Раза два я пробовал спросить дорогу в порт и о месте, где может стоять судно «Роза», но либо те, к кому я обращался, говорили только по-голландски, либо мой французский мне изменил, но внятного ответа я не получил. Мы свернули наугад за какой-то угол и оказались в проулке между двумя рядами ярко освещенных домов; у окон и дверей толпились накрашенные женщины, которые толкали нас и насмешливо хохотали, когда мы проходили мимо, и я только благодарил судьбу, что мы не понимаем их языка. Вскоре мы очутились на пустыре и увидели впереди порт.

— Теперь все будет хорошо! — воскликнул я, глядя на мачты в темном небе.— Пройдемся по порту: мы обязательно встретим кого-нибудь, кто говорит по-английски, а в случае удачи так и сами отыщем «Розу».