Похититель бессмертия

Проморгаться никак не получалось. Глаза пересохли и болели, словно туда насыпали песку. Перед ними плавали какие-то бесформенные цветные пятна и странные, ни на что не похожие фигуры. Я сглотнул, снова заморгал, и постепенно пространство вокруг пришло в норму. Странные цветные пятна резко выцвели и исчезли. Надо мной стоял Посланник Индиго.

Лицо у него было по-прежнему синюшно-бледное, и на нем застыло холодное, бесстрастное выражение. Посланник в упор глядел на меня немигающими совиными глазами. Я протянул к нему руку, почти ожидая, что это галлюцинация и рука пройдет насквозь. Но нет, кончики пальцев коснулись щеки Индиго, и тут начались новые странности.

Зрение вдруг стало глючить – другим словом и не назовешь. Индиго превратился в странную мозаичную картинку из множества образов. Мне там привиделась Первая, и падение Кийстрома, и трупы на его улицах.

Индиго аккуратно взял мою руку, отвел от своего лица. И в тот же миг узоры исчезли, как вода, которую вытерли полотенцем. Передо мной снова был только Посланник, все еще страшно бледный. У меня пересохло во рту.

– Шон? – снова раздался знакомый голос. Тамара. Через миг она уже стояла на коленях рядом с Индиго и с тревогой глядела на меня.

– О матерь… Ты как, цел?

Я почему-то с большим трудом ее понимал. Как будто она говорила на языке, который я едва знаю. Но с каких это пор у меня начались проблемы с сестринским?

– Я в порядке, – ответил я, а потом добавил: – Только с глазами что-то не то.

Отпихнув в сторону Индиго, Тамара склонилась надо мной, так что теперь я видел только ее обеспокоенное лицо. Она обхватила ладонями мои щеки, покрутила голову туда-сюда. Осмотрела уши, заставила широко открыть рот. Потом одной рукой надавила на лоб, а другой по очереди оттянула до упора нижние веки.

Было неприятно, и я отвернул голову в сторону.

– Индиго, – окликнул я. Говорить на сестринском тоже было трудно, и я старался не особенно думать о том, что это может означать. – Вы-то как?

Когда я видел его в прошлый раз, он лежал без сознания, практически обескровленный и с огромной дырой в животе.

– Он в норме, – сообщила Тамара. – Посланника не так просто убить. Да и биопластырь свое дело сделал.

Индиго глядел на меня поверх ее плеча и, похоже, действительно был в порядке.

Тамара снова оттянула мне веки.

– Ай!

– У тебя что-то в глазу.

Я перестал хватать ее за прохладные худые пальцы.

– Что? Что там такое?

Она убрала руки с моего лица.

– Не знаю. Но трогать боюсь. Это негигиенично. И вообще, ты должен быть в коме!

– Жалеешь, что это не так?

– Прекрати свои шуточки. Скажи лучше, что-нибудь болит или только с глазами проблемы?

Болела голова, но несильно. И пугало меня в первую очередь не это.

– Почему-то трудно говорить и понимать слова. Я прокручиваю в голове твою речь, пытаясь перевести, а раньше просто свободно отвечал.

Тамара нахмурилась:

– Давай тогда скажи что-нибудь на своем языке.

На этот раз, к счастью, задумываться не пришлось – слова вылетели легко и совершенно естественно.

– Рад, что с вами обоими все в порядке, – сказал я по-кийстромски.

– Хорошо, – кивнула Тамара, но неискренне: тревога с лица никуда не делась. – Если ты без проблем говоришь хотя бы по-кийстромски, значит, можно считать, что способность к смысловой обработке речи сохранилась. Это если ты действительно сказал по-кийстромски что-то осмысленное, а не что попало.

Я хотел успокоить ее, что у меня нет никаких проблем с родным языком, как вспомнил, что Индиго же тоже его понимает. Надо было сказать что-то другое – теперь не мучился бы от неловкости.

Но Индиго по-прежнему глядел на нас холодно и равнодушно, никак не показывая, что понял мою фразу. И вообще, почему я решил, что он знает кийстромский? Слышал ли я хоть раз, чтобы он на нем говорил? Или слышал, но только во сне?

И только сейчас до меня наконец дошло, что сказала Тамара.

– В смысле, можно считать?!  Хочешь сказать, у меня поврежден мозг?

– У тебя в голове побывала стая Сновидцев, – сообщила Тамара, – и я очень удивлюсь, если они его не тронули.

– О боже!

– Но повреждения наверняка незначительные! – поспешно добавила она, отчего-то думая, что меня это утешит. – Ты в сознании, ты все понимаешь и почти нормально говоришь…

– Надо идти дальше.

Первый раз я услышал голос Индиго после того, как он, тяжело раненный, потерял сознание. И контраст между тогдашней отчаянной мольбой и нынешним ледяным спокойствием почему-то пугал.

А вот Тамару, похоже, обнадеживал.

– Да, – кивнула она, протягивая мне руку. – Пора. Чем раньше мы найдем то, за чем пришли, тем скорее сможем доставить тебя к врачу.

Индиго уже стоял на ногах. Повернул голову в сторону коридора, и я заметил на его скуле глубокие царапины.