Похитители бриллиантов

Раздосадованный, он снова вскочил на своего огромного коня, который нетерпеливо грыз покрытые белой пеной удила.

– Ничего не поделаешь! Ничего не поделаешь! – бормотал незнакомец, машинально листая книгу.

– Ах, позвольте! – воскликнул он внезапно. – Тут на первой странице что-то написано… Какие-то каракули. Как будто рука дрожала… К тому же и чернила красные… Или розоватые… Все это имеет довольно зловещий вид. Уж не кровь ли это?.. Кровь! Никаких сомнений!..

Заинтригованный этим странным и неожиданным обстоятельством, он медленно прочитал:

«Кто бы вы ни были, но, если вы нашли эту книгу, пожалейте двух несчастных женщин, которых держит в плену бандит. У вас есть мать, или сестра, или невеста…»

– Не знаю, не знаю, – сказал путник в сторону. – Что касается кормилицы, то я помню только Тода Брауна, который был боцманом у нас на «Аталанте», когда я служил юнгой в британском флоте. Помню, как здорово он выбивал из меня пыль линьком… Жены у меня нет, я закоренелый холостяк. А что касается невесты – это другое дело. Невеста у меня есть – добрая пеньковая веревка. Раньше или позже, а мы с ней соединимся… Однако посмотрим, что там написано дальше.

«…или невеста. Во имя чувств, которые вас к ним привязывают, снизойдите к жестоким и незаслуженным страданиям. Придите на помощь двум женщинам, которые не могут найти убежища даже в смерти.

Графиня Анна де Вильрож».

– А мне-то какое дело до всего этого? – грубо сказал незнакомец, захлопывая книгу. – Какая-то графиня шатается по просторам Южной Африки! А я тут при чем? Искательница приключений… Но путешествие-то у нее, видимо, не из приятных, если судить по этим строкам! Э, да что это, уж не расчувствовался ли я? Как глупо! Я слыхал о некоем Дон Кихоте, который воевал с ветряными мельницами. О нем рассказывал у нас на фрегате француз-кок. Ну и смеялись наши ребята! Не будем разыгрывать Дон Кихота… А все-таки книга, брошенная так вот среди пустыни, чем-то напоминает бутылку, брошенную в море. Она несется по бушующим волнам, а в ней записка, а в записке, быть может, последняя воля моряка, потерпевшего крушение. Священная вещь – такая записка. Не был ли я и сам спасен благодаря такой бутылке? Правда, моими спасителями оказались отъявленные негодяи, и я прошел у них школу и сам стал не лучше… Но что из того? Раньше, чем стать бандитом, я все-таки был честным моряком… Кроме того, в жизни бывают дни, когда сделать доброе дело намного проще, чем сотворить зло… Наконец, эта записка явно написана француженкой. Сама подпись говорит об этом. Французы не раз оказывали мне услуги в жизни, за которые я их не поблагодарил… Только потому, что случая не было… Ибо хоть я и совершил в жизни кое-какие злодейства, но неблагодарным я никогда не был. А вот и благоприятный случай… Тем более что в делах сейчас застой и в настоящее время я не больше занят, чем адмирал в отставке… Итак, жребий брошен. Я пускаюсь на поиски этих двух незнакомок. Никто никогда, впрочем, не узнает, что Сэм Смит разыграл Дон Кихота. Вот следы фургона, из которого было выброшено это послание, полное отчаяния… Его следы еще совсем свежие. Вперед!..

Опередим на несколько километров грабителя, который на время забросил свое преступное ремесло, и догоним фургон, медленно влекомый усталыми быками…

Это тот самый фургон, который через несколько часов после убийства мистера Смитсона бур Клаас застал в покинутом краале, на одном из правых притоков Брак-ривер.

Белый дикарь, нечувствительный к палящему зною, тяжело шагает впереди фургона, рядом с козлами. Его широкополая шляпа, нахлобученная на глаза, позволяет видеть только белокурую, скорей, рыжеватую бороду, точно приклеенную к кирпичного цвета лицу. Рука сжимает непомерной длины чамбок, который время от времени взвивается с головокружительной быстротой в воздух и с треском, похожим на пистолетный выстрел, обрушивается на исхудалые спины быков.

Клаас кажется озабоченным. Он все повторяет обрывки фраз, изобличающих тайную тревогу и глубокое недовольство настоящей ситуацией.