Похитители дыма

Он взглянул на кости, умоляя их показать ему что-то совсем иное и полное надежды.

Мадам Эрут провела рукой над костями, произнесла:

– Поговорите со мной. Расскажите мне. Покажите мне.

Эдион обнаружил, что он и сам думает: «Расскажите мне. Покажите мне».

Мадам Эрут замерла и открыла глаза. Затем её крючковатый палец указал на одну из костей.

– У твоего будущего… у него много вариантов. Ты должен сделать выбор. И… – она хохотнула, – воровство – не всегда неправильный выбор. – Гадалка подняла взгляд на Эдиона. – Но ты должен оставаться искренним.

Эдион искренне закивал, уже чувствуя, что зря потратил деньги. Сегодняшний сеанс был ещё более неопределённым, чем обычно. И кто во всей стране может быть по-настоящему искренним?

– С новолунием в твоей жизни появится новый мужчина.

Эдион ждал этого. В его жизни всегда появлялись новые мужчины.

– Иностранец. Красавец.

Новые мужчины от мадам Эрут всегда были красавцами, пусть и не всегда иностранцами, но вряд ли это можно было назвать драматическим откровением.

Мадам Эрут вернулась к костям, склонилась над ними так низко, словно хотела обнюхать. Закрыла глаза, продолжила водить головой над костями, один круг, второй… затем она села прямо и вздрогнула.

– Я ничего подобного прежде не видела. Ты точно убил птицу сам, а не нашёл её дохлой где-нибудь?

– Я убил курицу. И приготовил кости.

– Не врёшь?

– Я никогда вам не лгу.

Мадам Эрут нахмурилась, но снова склонилась над костями.

После долгой паузы она подняла взгляд на Эдиона и произнесла:

– Появился новый источник влияния на тебя. Его я прежде не чувствовала.

– Хорошего влияния? – не удержался от вопроса юноша.

– Его присутствие меняет всё.

Каким-то образом Эдион предугадал её следующие слова.

– Твой отец.

Мадам Эрут всегда говорила Эдиону, что может почувствовать присутствие только его матери, она никогда не могла почувствовать его отца.

– Присутствие моего отца? А он… Мы встретимся?

Мадам Эрут промолчала.

– Так что… его влияние? Он хочет помочь мне? С университетом?

– Не будет никакого университета.

– А что тогда?

Мадам Эрут отвернулась от него и снова провела руками над костями. На её морщинистом лице мелькнула гримаса чего-то, похожего на страх.

– Иностранцу больно. Я не могу разглядеть, выживет он или умрёт. – Гадалка встретилась с Эдионом взглядом, нахмурившись так, словно это его вина. – Ты можешь ему помочь. Но будь осторожнее: он тоже лжёт. – Она указала на грудную кость. – Это перепутье. Здесь расходятся пути твоего будущего. Здесь ты должен будешь выбрать путь. Есть путешествие, сложный путь к далёким землям и богатствам, а есть дорога… – и тут она показала на треснувшую бедренную кость, – к… боли, страданиям и смерти.

– Моей смерти? – не мог не спросить Эдион.

Гадалка покачала головой.

– Теперь я вижу смерть везде вокруг тебя.

Марш Дорнан, Питория

Лорд Риган поехал на северо-восток в сторону Дорнана, придерживаясь главной дороги и останавливаясь в придорожных корчмах. Марш и Холивелл следовали за ним, попросту расспрашивая об иностранном лорде. А если кто-нибудь задавался вопросом, зачем они его ищут, у Холивелла был наготове простой ответ:

– Он наш знакомый. Того типа, который обычно должен тебе деньги.

Марш дивился, как одного этого комментария хватало, чтобы большинство людей быстро вставало на их сторону. Холивелл рассмеялся и пояснил:

– Риган выглядит богачом. Люди не доверяют богачам и готовы поверить в самые худшие слухи о них. Они надеются, что время от времени богатеям будут задавать хорошую трёпку, причем не имеет значения, заслужили они её или нет.

Дорога до Дорнана заняла у Ригана пять дней. Марш с Холивеллом потратили вдвое меньше времени, отчего они пришли к выводу, что Риган явно не спешил передать принцу печать. В Питории было прохладнее и больше зелени, чем в Калидоре, и в то же время она была больше. Дороги здесь казались шире, реки глубже, а города больше и богаче. Холивелл мог говорить, что люди презирают богачей, но здесь все жители казались сытыми и довольными жизнью.

Они прибыли в Дорнан ранним вечером. Маршу Вестмаут показался оживлённым местом, хотя на самом деле порт был не оживлённее Калии в ярмарочные дни. А вот улицы Дорнана были настолько забиты лотками, что по ним было сложно пройти. Тротуары были заполнены мужчинами с цветными волосами – одни были окрашены ярко красный цвет (это были люди шерифа), у многих же волосы были цвета морской волны – знак преданности местному лорду.

Марша с Холивеллом направили в поле, где была возведена временная конюшня. В конюшне за постой лошадей с них содрали больше, чем они платили за ночлег в придорожной корчме. С другой стороны, у них не было выбора, и они достигли конечной точки своего путешествия. Скоро они найдут Ригана. Холивелл спросил про лучшую корчму в городе, туда абаски и направились. По пути Марш прислушивался к разговорам, мысленно практикуя новый язык.

В корчме Холивелл сказал, что ищет друга из Калидора, который должен был приехать только сегодня днём.

– Вы тоже из Калидора? – спросил корчмарь, вглядываясь сначала в глаза Холивелла, затем в глаза Марша.