Похитительница кошмаров

Возле больницы Марен выскочила из автобуса. Тот ещё не успел отъехать, а она уже вбегала в здание. Двери лифта открылись ещё до того, как она нажала кнопку, потому что сегодня карма и судьба совместно работали на неё, и обе благоволили. Кабина поплыла вверх, но, как ни странно, её желудок не наполнился привычным страхом. Сегодня Хэлли снова откроет глаза, увидит сестру и поймёт, что пора окончательно проснуться.

Марен с топотом промчалась по коридору детского крыла клиники. На бегу она показала язык улыбающемуся единорогу, помахала медсёстрам на санитарном посту и уже собралась ворваться в палату Хэлли, когда дверь открылась и оттуда вышел старик. Это был капитан Перри, тот самый, который случайно сбил их своим пикапом. Он прожил в Рокпул-Бей даже дольше, чем Лишта. Его рыболовная магия творила чудеса: дельфины, киты и акулы никогда не попадали в его сети, а только здоровые взрослые рыбы из устойчивых популяций.

– Здравствуйте, мисс Партридж. – Перри снял капитанскую фуражку и грустно улыбнулся. После аварии он навещал Хэлли каждый день, читал ей вслух книги и играл на губной гармошке песни, послушать которые собирались все медсёстры. Сегодня он захватил с собой экземпляр «Острова сокровищ» в кожаном переплёте и туристический журнал о красотах Флориды.

– Как у неё дела? – спросила Марен. Ей не терпелось поскорее попасть в палату.

– Хорошо, хорошо, – ответил капитан Перри. – Я слышал, что она разок рассмеялась. Представляю, как это было чудесно! Будем надеяться, это повторится снова.

– Непременно. Я в этом уверена. – Помахав на прощание капитану Перри, Марен наконец проскользнула в палату и закрыла за собой дверь.

Глаза Хэлли были закрыты. Мониторы попискивали так же, как и всегда. На груди, как обычно, аккуратно лежало одеяло.

– Привет, старшая сестра. – Марен наклонилась над ней, пристально следя за малейшим движением ресниц или губ, но никакого трепета не было. Она подула сестре на бровь. Снова ничего. Марен придвинула стул так близко к кровати, что для её ног не оказалось места, поэтому она подвернула их под себя, а локти положила на матрас Хэлли.

И смотрела.

И ждала.

И смотрела.

– Бабушка рассказала мне про шепчущую пыль, – сказала Марен, чтобы заполнить тишину. – Если дать её человеку, пока он спит, можно поговорить с ним во сне. Разве не круто? – Она вздохнула. – Но она не разрешает мне поговорить с тобой. Понятия не имею, слышишь ли ты меня сейчас или нет. Ты меня слышишь?

Хэлли не ответила. Умом Марен этого и не ожидала, но крупица надежды всё же оставалась.

– Хотя бы разок пошевели пальцем, чтобы сказать «да», – взмолилась Марен, упрямо отказываясь терять надежду. Но Хэлли даже не шелохнулась. Ни подёргивания век, ни мигания, ни улыбки.

Часы неумолимо отсчитывали время, и Марен стала постукивать ногой. Её руки начало покалывать. Икры свело судорогой. Голова отяжелела. Не сводя глаз с сестры, она откинулась на спинку стула. Медицинские аппараты пищали и пощёлкивали, но Хэлли даже не шелохнулась. Марен захотелось в туалет, но она боялась, что если хотя бы ненадолго выйдет, то упустит важное движение.

– Проснись, – прошептала она. – Проснись, проснись, проснись.

Вошла медсестра в медицинской пижаме с Микки-Маусом на груди.

– Привет, Марен, – сказала она.

– Привет. – Марен стало стыдно, что она не знает имени медсестры. – Она больше не смеялась?

– После того как твоя мама уехала, больше нет. – Медсестра поправила капельницу Хэлли и записала что-то в свой блокнот. – Я буду скучать по ней на следующей неделе.

Марен ахнула:

– Но она улыбнулась?

Медсестра опустила блокнот, и её глаза наполнилась жалостью.

– Да, и это большой прогресс. Но её выздоровление будет долгим марафоном, а не бегом на короткую дистанцию.

Марен не сразу поняла, почему медсестра протягивает ей салфетку. Но затем до неё дошло: да ведь она плачет! Она чувствовала себя беспомощным младенцем.

– Уиттакер лучше оборудован для марафона, чем мы. – Медсестра погладила Марен по плечу, и та расплакалась ещё сильнее. Уиттакер, как и Стерлинг, был клиникой длительного ухода, а не местом для тех, кто начал просыпаться и возвращаться к нормальной жизни. Расположен он был даже дальше, чем Стерлинг, почти в часе езды на машине.

– Может, мне кому-то позвонить, чтобы за тобой приехали? – спросила медсестра, протягивая Марен ещё одну салфетку.

– Моя бабушка уже едет. – Голос Марен подрагивал от слёз. Лишта должна была приехать давным-давно, но, видимо, проблемы Алексея были важнее. – Мы думали, что Хэлли просыпается.

– Однажды она непременно проснётся. – Выражение лица медсестры было Марен хорошо знакомо. Это была улыбка типа «всё в порядке, хотя я понятия не имею, так ли это на самом деле». Точно такой же она сама недавно одарила Алексея. Пробормотав слова благодарности, Марен высморкалась, а медсестра ушла проведать других пациентов.

– Хэлли, – прошептала Марен. – Просыпайся.

Но тут зазвонил её телефон. Она неохотно оторвала взгляд от сестры. На экране появились текстовые сообщения от бабули Лишты, которая была не в ладах с сотовыми телефонами: