Похитительница кошмаров

– Но если я возьму горсть омерзительных вещиц и заставлю тебя или твою бабушку подуть на эту соль, у меня ведь получится некий кошмар, не так ли?

Обскура встала, глядя на жуткие ингредиенты, разбросанные по столу.

Марен меньше всего хотелось, чтобы Обскура воспринимала её как расходный материал, поэтому тщательно подбирала слова:

– Да, у вас получится что-то вроде дурного сна, но, вероятно, в нём всё будет перемешано, и он не произведёт особого эффекта. – Она покосилась на Обскуру. – Вряд ли это будет настоящее искусство.

Обскура оперлась локтями на стол и одарила Марен такой приторной улыбкой, что Марен замутило.

– Но ты могла бы меня обучить.

«И тогда я тебе стану не нужна и ты избавишься от меня за ненадобностью», – подумала Марен.

– Чтобы научиться, требуется много времени, – сказала она. – Я учусь уже много лет, и всё равно мои сны далеки от совершенства.

Но Обскура уже спрыгнула в оркестровую яму, нашла там металлический складной стул и вытащила его на сцену.

– Я потратила двадцать пять лет на совершенствование моей балетной техники. Учёба меня не пугает.

Марен подавила охватившую её панику. Ей нужно продержаться всего дня два-три. В полиции умели отслеживать людей, имея на руках только крошечные улики. Кто-то должен их спасти. Кто-то наверняка видел, как они выходили из автобуса, и, возможно, Анри всё ещё кричал снаружи. Обскуре же не хватит пары дней, чтобы полностью овладеть искусством изготовления снов. Главное, продержаться это время и защитить Лишту и Амоса.

– Ну, хорошо, – сказала Марен. – Начнём с простого. Давайте покопаемся в этой земле и отыщем самые чёрные частички.

Это была кладбищенская грязь, никаких частиц искать не надо было, но это помогло бы выиграть время. Обскура придвинула стул ближе. Марен дала ей пинцет, пару аптечных очков, чтобы облегчить работу, и тарелку для сбора чёрных крупинок. Обскура работала быстро, тихо напевая, пока ковырялась в грязи.

Марен вытянула шею и увидела на полу за Обскурой спортивную сумку. Сумей она дотянуться до одного из сотовых телефонов, всё, что ей было бы нужно, это набрать номер 911. В полиции отследят звонок, даже если она не ответит. Марен точно знала, что это сработает. Однажды она случайно набрала этот номер и, когда ей перезвонили, не ответила, а через пять минут обнаружила у входной двери полицейского.

– Как вы попадали в дома к этим людям, чтобы подложить им кошмары? – спросила Марен.

– Я не попадала. – Обскура опустила пинцет и вытащила из волос пчелу-убийцу.

Марен тотчас сделалось муторно. Обскура взяла готовый кошмар и протянула его насекомому. Ощупав пакетик длинными усиками, мотылёк взял его в передние лапки. Марен с ужасом, но как заворожённая, наблюдала за тем, как Обскура что-то прошептала мотыльку, а затем указала на неё.

– Представь себе, что ты спишь, – приказала Обскура.

– Я не хочу… – начала было Марен, но Обскура нетерпеливо махнула рукой. – Закрой глаза. Быстро!

Марен прижала подбородок к груди и закрыла глаза. Через несколько секунд жужжание сделалось настолько громким, что всё тело покрылось холодным потом. Её лба коснулись дрожащие крылья, а затем насекомое поползло по её щеке. Ей так сильно хотелось его прихлопнуть, что она была вынуждена засунуть ладони под ноги. Один укус – и она раздуется, как воздушный шар, и задохнётся. Маленькие щекочущие ножки насекомого коснулись её губ, и Марен чуть не вырвало.

– Не смей двигаться, – приказала Обскура.

К глазам Марен подкатились слезы. Между тем мотылёк затолкал ей в рот пакетик, и его кислый, чёрный вкус начал растекаться на языке. Сделав своё дело, мотылёк улетел. Обскура засмеялась. Марен выплюнула сон на стол, затем ещё несколько раз сплюнула на бумажное полотенце, пока серая слюна не стала прозрачной. Где-то сбоку дёргались и ползали какие-то тёмные существа.

– Может, ты всё же закончишь разбирать эту грязь и сообщишь мне, когда это будет готово? – Обскура отодвинула стул и вернулась к балетному станку.

Мотылёк вновь уселся ей на волосы. Сердцебиение и дыхание Марен постепенно вернулись в норму.

Обскура закинула длинную ногу на перекладину станка.

– Тебе известно, что я выросла в Рокпул-Бей?

Марен кивнула:

– Бабушка сказала, что вы однажды уже заходили в магазин, когда были юной.

– Значит, она помнит. – Обскура вытянула ногу и склонилась над ней. – Она рассказала тебе, что отказалась помочь мне?

Марен взяла пинцет и, не отрывая глаз от спортивной сумки, притворилась, будто перебирает крупинки кладбищенской грязи.

– Она сказала, что отказалась дать вам кошмар для мести. Хотела помочь вам другим способом.

Обскура презрительно фыркнула:

– Её другой способ не помог. Зато позволял моему братцу уйти от любой ответственности. Он думал, что это смешно! Ты хотя бы представляешь себе, каково это – каждую ночь бояться заснуть? Чтобы потом эти жуткие образы бесконечно крутились у тебя в голове весь день?

– Вообще-то, да, представляю, – сказала Марен.

Тонкая рука Обскуры изогнулась над её головой, а сама она откинулась назад.