Поход без ведьмы все равно, что бочка без затычки (СИ)

Взревев так громко, как только могла, я ринулась в самую гущу мышей, выдыхая струя пламени. В воздухе запахло паленым, а пищание крылатых монстров переросло в визгливые вопли. Предчувствуя беду, они облепили меня со всех сторон, стараясь впиться зубами в прочную шкуру. От их криков у меня зазвенело в ушах, а в следующую секунду наш клубок на полном ходу влетел в каменную гряду.

Боль затопила все тело, заставляя разум теряться в агонии. Я заворочалась на месте, приминая спиной нападавших, а после вновь выдохнула огонь, спалив еще несколько чудищ. Их было слишком много, и сколько бы я не старалась, стая не поредела ни на сотню. Силы покидали меня быстрее, чем того хотелось. Горло саднило от постоянных огненных плевков, а тонкая кожаная перепонка на одном из крыльев лопнула, причиняя жгучую боль.

Из последних сил я скатилась с горы, приземляясь на все четыре лапы и зарычала, а в следующую секунду в проясняющемся небе промелькнули силуэты огромных птиц. Могучие орлы атаковали мышей, сбивая их клювами и разрывая острыми когтями. Вместе с орлами нам на выручку прибыл Бьорн. Могучий медведь одним ударом лапы сносил головы оркам, сметал со своего пути целые ряды противников. Перевес стал в нашу пользу, и в считанные часы битва была окончена.

Едва соображая, что к чему, я вскарабкалась на одну из скал, осматривая окрестности и выискивая своих друзей. Лучи солнца слепили глаза, разгоняя серые тучи и знаменуя конец ужасной войны. Уставшая, я вновь очутилась на равнине, где остатки орочьего войска спасались бегством. Медленно шагая по каменистой почве, я вновь превратилась в человека. Изорванная рубашка колыхалась от ветра вместе с волосами, и эта легкость расслабляла напряженное тело.

Дойдя до середины, я оглянулась, встречаясь взглядами с выжившими, видела, как страх сменяется облегчением, а слезы ужаса становятся слезами счастья. По моим щекам тоже текли слезы. Хрустальные капли стекали по лицу, капая в ворот рубахи, и убегали дальше, впитываясь в ткань. Внезапная тяжесть, навалившаяся на плечи, подогнула колени, и вот я уже стою на сырой земле, глядя в ясное голубое небо.

Меня вновь окутала тишина, заглушающая все звуки, и все, что сейчас существовало для меня – это яркое солнце, желтым пятном расплывающееся перед слезящимися глазами. Все окутал туман, а после наступила беспроглядная и успокаивающая темнота.

***

Очнулась я ближе к вечеру на мягком настиле. Мои раны, доставшиеся в ходе битвы, были заботливо смазаны и перевязаны, мелкие царапины залечены, а испорченная одежда заменена на новую и чистую. Тяжелый плащ приятно согревал своим теплом, а золотистый потолок палатки напомнил мне шатер эльфов. На улице стояла тишина, от которой в груди завязался тугой узел. Опустив ноги на землю, я вышла на свежий воздух, и встретила двух стражей.

Оба вытянулись по стойке смирно, а когда я задала вопрос об исходе битвы, молча указали мне в сторону крепости. Меня еще немного вело, но благодаря пополнившемуся резерву, я смогла спокойно достичь указанного места. На открытой площадке, где еще вчера вечером я любовалась Одинокой горой, стоял Гендальф и как всегда курил трубку, пуская дым кольцами. Рядом, притулившись на широком валуне, сидел Бильбо.

Я сделала несколько шагов, когда под моей ногой хрустнул сучок. Оба друга обернулись на звук и тут же просияли улыбками, когда увидели меня живой и здоровой. Не желая оттягивать разговор на потом, я попросила восполнить мои пробелы, и новости вышли настолько печальными, что я не смогла сдержать слез.

Весть о смерти Торина, Фили и Кили ранила меня в самое сердце. Не зная выхода своему горю, я долго плакала на груди у Гендальфа, кляня себя за то, что не смогла попрощаться с Королем под горой и попросить у него прощения. Горькие слезы жгли щеки не хуже каленого железа, и как бы старый маг не старался утешить меня, я знала, что этот камень навсегда останется на моем сердце.

Похороны должны были начаться с минуты на минуту, и вопреки всем запретам, я отчаянно вознамерилась проводить погибших друзей в последний путь. На полдороги к горе нам навстречу вышли уцелевшие крестьяне из Озерного города. В их числе в мои раскрытые объятия угодили Сигрид, Баин и Тильда. Дети крепко обнимали меня, со слезами на глаза осыпая радостными криками. За ними, едва сдерживая собственные слезы, стоял Бард, которого я сама обняла, стоило мне только обрести свободу.

Зарывшись носом в меховой ворот его куртки, я вслушивалась в тихий шепот, в котором он просил никогда больше не оставлять его и детей. Его руки крепко прижимали меня к груди, а губы то и дело осыпали лоб и висок поцелуями, моля Валар, чтобы происходящее не было сном. С большим трудом оторвавшись от любимого, я поспешила во дворец гномов, где уже началась церемония. Словно во сне я шагала между тремя алтарями, на которых верные соратники водрузили тела павших товарищей, и над каждым из них загоралась яркая маленькая звездочка.