Поход на Москву

— Ну что же?! Идите в хату. Место есть, — сказал он.

Хата, да и весь двор не бог весть какие. Но для марковцев нужно было тепло, чтобы согреться и обсушиться, это главное, а затем горячего чаю и хотя бы отварной картошки, чтобы утолить голод до прихода кухни. Опытный глаз пулеметчиков сразу же определил, что на хорошее питание здесь не приходится рассчитывать ни им, ни лошадям. Комната, в которую вошли пулеметчики, была в сильно запущенном виде. Двое малых ребят при их появлении скрылись в другой. Вошел хозяин.

— А где хозяйка? — спросили его.

— Больна она. Лежит уж который месяц. Беда. Все хозяйство на мне; да и дети… А тут красные угнали меня с подводой на пять дней, возить их. Что ни говорил им, кричат, ругаются, грозят… — сказал он со злобой.

Видя положение хозяина, пулеметчикам пришлось быть насколько возможно скромными и осторожными в своих просьбах.

— Нельзя ли вскипятить чайку, сварить картошку? Заплатим, — обратились они к нему.

— Можно. Все будет, что в доме водится. Вот только беден я стал, даже хлеба нет… Подождите малость. Зарежу курицу.

Пулеметчики ахнули и запротестовали, говоря о скором приезде кухни, но хозяина это не убедило.

— Знаю я солдата и что ему нужно. Сам был унтером в Царской армии. Воевал! — И вышел из хаты.

За ним бросились, продолжая отказываться от курицы. Хозяин быстро ходил по двору, вытащил охапку сена и понес ее пулеметным лошадям, принес дров, в момент поймал курицу и зарезал ее.

Общими силами принялись за хозяйство и скоро уселись за стол, притащив с пулеметной тачанки небольшой запас провизии, имевшийся всегда. На столе появились, помимо курицы, картошки, лука и других продуктов, предоставленных хозяином, хлеб, сало, сахар, чай на заварку, соль.

Разговорились.

— Жил небогато, но все было. Да вот, большевики. Давай им все, даже последнее, — говорил хозяин.

Много он рассказывал о красных и ничего не спросил о белых, будто ему, да и всем крестьянам всякая власть лучше большевистской. В общей трапезе принимали участие и дети хозяина, которые быстро освоились с незнакомыми людьми и безо всякого страха разговаривали с ними.

— Эх! А вот от красных они прятались, боялись их, — говорил унтер. — Уничтожить нужно большевиков.

Не забыли марковцы и больную жену унтера. Поропросили передать ей еду, отсыпали сахара, а затем один из них сбегал за сестрой милосердия, которая как-то позаботилась о ней. Немедленно после еды хозяину были предложены деньги за угощение, но тот решительно отказался от них.

— За что? Мы должны благодарить вас, что свободно вздохнули без красных. Вы же люди добрые, те…

Однако пулеметчики не хотели остаться в долгу. Они мобилизовали имевшиеся у них полотнище палатки, кусок кожи, рубахи, чай на заварку, кулек сахара и сала и еще что-то и предложили хозяину. От этих предметов он отказаться не мог.

Наутро марковцы уходили в дальнейший поход, сердечно расставшись с унтером. Последний на прощание сказал:

— Дай Бог вам удачи! Мы, крестьяне, с вами, а не с красными.

На охране железнодорожного моста у Айвен стояла марковская застава. Взаимоотношения с крестьянами были самые лучшие. Они радовались уходу красных и наступившему покою. Но вот на заставу пришли два-три крестьянина и сообщили, что в их дома вечерами заходят красные, требуют хлеба, мяса и насильно отбирают все, что им надо, и просили защиты. Было ясно, что в районе блуждают мелкие группы красноармейцев, отставшие от своих частей. Начальник заставы принял меры. По указаниям крестьян он произвел облавы и задержал несколько десятков человек. В благодарность крестьяне постановили снабжать заставу мясом (живыми баранами) и другими продуктами.

— Настрадались мы с большевиками да комбедами. Спасибо вам! — говорили они.

В Ливнах, уже через два-три дня после ухода большевиков, жизнь вошла в норму. На базаре крестьяне продавали свои продукты, а обрадованные горожане их покупали или, главным образом, выменивали на разные вещи. И те, и другие были довольны.

Любопытные к проявлениям народной жизни, марковцы тоже ходили на базар с целью узнать настроения населения и там слышали многое о жизни при большевиках. Горожане жаловались на недостаток продуктов, так как базары были запрещены, а крестьяне на то, что они ничего не могли продавать и из-за отсутствия денег что-либо покупать в городе. «В деревнях нас замучили продналогами, продразверстками, реквизициями и просто грабежами. А повезешь что-либо продавать, чтобы что-то купить, налетят милиционеры: „Что везешь? Спекулируешь“ и все отбирают, и перестали мы возить в город и остались без сахара, чая, соли, гвоздей; раздетые, босые. А то, что имели дома, приходилось прятать, чтобы не все ограбили. А теперь, слава Богу, свобода!»

Заметили марковцы и радостное настроение среди крестьян. Они встречались группами, разговаривали, смеялись и вместе на возах закусывали и попивали самогон. А в праздничные дни даже приезжали хорошо одетыми, чтобы пойти в церковь и праздновать со знакомыми.