Поход на Москву

9 октября им, без одного орудия, приказано перейти в наступление в направлении на город Кромы, во фланг обходящему корниловцев противнику.

Морозный день. Колонна шла в образцовом порядке, выслав вперед дозоры. Все шли в полном молчании. О чем думали офицеры и солдаты, идущие в первый для них бой с красными? «Старые» марковцы шли, пытливо присматриваясь к «молодым», волнуясь не за себя, а за них, им еще неизвестных. Они привыкли, что в старых марковских рядах шли с песнями, шутками, уверенно, смело. Образцовый порядок не был показателем надежности. Видно было, как впереди в версте как-то не по-«марковски» шли дозоры.

Там началась стрельба. Батальоны под артиллерийским огнем, развернувшись в боевой порядок, перешли в наступление, один на село Спасское, другой на село Добрыня. Атака была стремительной, и латышский полк их 1-й бригады стал отходить. Выдохлись пулеметчики, таща пулеметы в лямках, и поздно открыли огонь. В обоих батальонах выбыло из строя 128 человек. Отменно наступала 3-я рота; ее довел до штыкового удара старший унтер-офицер за выбытием офицеров. В ротах настроение повысилось. Продолжая преследование, полк остановился, не доходя 2 верст до Кром, так как у него оказался под ударом левый фланг.

10 октября батальоны перешли в наступление на хутора, расположенные по обоим берегам реки Кромы, один восточнее города, другой западнее; расстояние между ними превышало 3 версты. Части хуторов на южном берегу реки были взяты легко, но перейти речку смог лишь левый батальон. И опять дальнейшее наступление было остановлено. Кромы оставались не занятыми. Ночью латыши атаковали левый батальон и принудили его отойти на южный берег. Здесь выказала свою слабость Офицерская рота, но поплатилась лишь потерей подводы с вещами. «Не огорчайтесь! И без вещей можно воевать», — говорили в утешение «старые» марковцы.

11 октября. Приказ: взять город, причем слева обеспечивать фланг будет Конный полк. Переправы и город были взяты легко и почти без потерь, но удерживать их на фронте до 5 верст невозможно. К этому выводу пришли оба командира батальонов, о чем и сообщили в штаб полка, остававшийся в 3 верстах к югу. Никакие убеждения, доказательства и просьбы «приехать и убедиться» не подействовали. «Город удерживать!» Была установлена телефонная связь между штабом и батальонами. Командирам батальонов пришлось самим решить: город не удерживать, но удерживать переправы, однако перед городом держать по две роты в качестве охранения.

Шел мелкий холодный дождь. Наблюдение стало хуже. Почва размякла. Из рот тревожные сообщения в связи с приближавшейся ночью. Крестьянин сообщил о готовящемся ночном наступлении латышей. Из штаба полка приказание: усилить охранение, выслать разведку, полная бдительность и готовность.

Все уже сделано — был ответ.

Наступила ночь. На участке 3-го батальона захвачены два пулеметчика и пулемет. Пленные сообщили: наступают части 3-й Латышской бригады, а им было приказано выдвинуться с пулеметами насколько возможно вперед. О наступлении латышей сообщили в штаб, и оттуда приказание «немедленно прислать пленных». Донесение от командира 11-й роты, поручика Семенюшкина^{142}: «Латыши наступают. Взято 30 в плен. Роты отходят к переправе».

Внезапно телефонная связь с 1-м батальоном прерывается. Там глухо слышна стрельба, и на всем участке взвиваются светящиеся ракеты, тускло видимые сквозь пелену дождя. Неожиданно на переправу 3-го батальона прискакали подводы, пулеметные двуколки 1-го батальона с людьми на них. Они сообщили: красные атаковали переправу и взяли ее; куда отходит батальон, они не знают. Наконец подходят латыши; пулеметы открыли огонь. Батальон уходит за переправу. Разлетевшиеся на мост латыши скошены огнем Офицерской роты.

Командир батальона решает не задерживаться на хуторе у переправы, а отвести батальон на 2 версты в Закромский хутор. Сзади Офицерская рота. Настроение у всех нервное. И вдруг, когда латыши заняли хутор и осветили ракетами, роты увидели бегущих на них слева… Они в панике схлынули с дороги. Первой приведена была в порядок Офицерская рота, и крутыми мерами. Бегущие оказались не латышами, а чинами 1-го батальона, где-то перешедшими вброд неглубокую и неширокую речку и бежавшими «куда глаза глядят». Латыши не преследовали. 30 человек пленных латышей, конечно, скрылись.

12 октября. Всю ночь и утро собирался 1-й батальон, и, наконец, выяснилось, что потерял он не больше 50 человек; 3-й всего лишь трех ранеными. Потери ничтожны в обстановке, в которую были поставлены батальоны. Но моральное поражение они испытали огромное.

Из штаба полка проведен телефон в 3-й батальон. Командир полка вызывает к телефону командира батальона.

— Каково настроение в батальоне?

— Начиная с меня, у всех скверное, — был ответ.

— К вам выезжает батарея.

Четырехорудийная, запасная, 3-й дивизии. Ее командир, полковник Думбадзе^{143}, сам поехал на разведку местности.