Поход на Москву

Среди офицеров роты происшедший случай вызвал большие разговоры и споры. Не оспаривая решения командира, будучи удовлетворены результатом, некоторые все же находили, что командир роты проявил слабость. Тон жалобщиков считали «большевистским» и вызванным их сочувствием красным. Другие поражались, что, когда крестьян грабили красные, они, видимо, молчали, а тут им была показана слабость добровольцев. Поражались и «жадностью» крестьян — сотни кур и гусей у каждого, и такой «скандал».

Действительно, богатство крестьян было огромно. Помимо земли, дававшей здесь большой урожай, помимо скота, домашняя птица давала им большой доход: отправлялись не только в города, но и за границу живые гуси, яйца. Как бы то ни было, но вопрос с курами считался благополучно разрешенным. Но… через два часа последовало его продолжение.

— Господин капитан! К вам снова те же крестьяне, — доложили командиру роты.

Крестьяне вошли уже со снятыми шапками, тихо и почтительно. Один из них, староста хутора, сказал:

— Наши хуторяне просят рассказать им, что это за Белая армия и за что она идет?

Вопрос не удивил командира роты, он не нов. Условились, что часа через два крестьяне соберутся и… «мы поговорим».

Задача, взятая на себя командиром, оказалась чрезвычайно трудной. В самом деле: за что борется Добрармия? Было очевидно, что крестьян интересуют вопросы им близкие, для них жизненные: крестьянский и земельный. Но что он знал и что мог сказать по ним? Он знал нужды крестьян, так как сам происходил из крестьянского сословия, знал крестьянскую жизнь под Смоленском, знал жизнь братьев своего отца среди Муромских лесов Владимирской губернии. Там действительно была нужда, так как земля была неплодородная. Ну а здесь на черноземе и в богатстве во всем, что нужно для крестьян? А главное, что дает Добрармия? Что сказать, как удовлетворить крестьян?

Командир вызвал к себе нескольких офицеров, как ему казалось, более или менее сведущих в крестьянских делах, офицеров из крестьян, из студентов, народную учительницу — сестру роты, чтобы разобраться общими усилиями.

Первое заявление было таково:

— Это, в сущности, нас не касается, мы армия!

Другие возражали:

— Как не касается? Если нас спрашивают, то должны или не должны мы отвечать? Мы должны говорить это даже тогда, когда нас и не спрашивают. Мы боремся за освобождение народа от большевистской власти, следовательно, мы должны сказать, что ему даем.

Заспорили не по существу вопроса.

— Не ответить нельзя. Будем отвечать. Но что отвечать? — прервав спор, спросил командир и предложил высказаться каждому.

Офицер, сын крестьянский, братья которого помогали отцу, а он кончил среднюю школу и был на 1-м курсе высшей, подходил к ответу с критикой и недоверием ко всем обещаниям коммунистов, но каковы обещания Добрармии, он сказать не мог. Другие развили теорию о богатых и бедных, о трудолюбивых и лентяях и пьяницах и, наконец, о хорошей и плохой земле и сделали вывод: большевикам верить нельзя, а Добрармии можно и должно, так как она несет покой и мирный труд. Третий, из студентов 3-го курса, развил теорию о коммунизме вообще, упоминал Маркса и Энгельса, говорил об эксплуататорах и эксплуатируемых… Он бы долго и много говорил, если бы его не прервал командир роты.

— Господа! Я прошу вас ближе к цели. Что говорить и что отвечать на вопросы крестьян и другие, могущие быть ими поставленными?

Все разводили руками.

— Сестра. Что вы можете сказать?

— Я жила среди казаков и иногородних. Последним нужна была земля. Здесь земля есть у каждого; живут богато. Крестьянам нужно, чтобы они были спокойны за свое достояние и могли бы свободно распоряжаться плодами своего труда. Ведь это и несет Добрармия.

Время шло, а вопрос оставался открытым. Лист бумаги, лежавший перед командиром роты, оказался лишь изрисованным и слегка исписанным малоценными мыслями.

Пришел староста и сказал, что «собрались». Командир пошел с пустой головой и с беспокойным сердцем: ведь от его предстоящей беседы зависело, быть или не быть крестьянам на стороне Добрармии. Собралось до 150 человек — старики, женщины и одиночки призывного возраста.

— Здравствуйте! Давайте сядем и поговорим…

Офицер был захвачен тем вниманием, с которым слушали его. Речь была проста. Помнилась фраза: «Я не считаю вас бедными. В вашем районе бедных нет. Они есть там, у Москвы. Да откровенно говоря, признаете ли вы себя бедными?» И далее говорил о том, что, конечно, крестьянам что-то нужно, но прежде всего то, что они имеют в данное время и чтобы они могли распоряжаться им, как желают, чтобы их не грабили и не обижали. «А для этого нужен порядок. Когда он был, а было это при Царе, вы богатели, приобретали, готовили для своего потомства». И закончил офицер свои слова такой фразой: «Вот этот порядок и несет Добрармия, порядок, который вам не дадут большевики».

Час с лишним говорил он.

— Ну, теперь спрашивайте меня.