Поход на Царьград

Но вот старший над плотниками подал знак таскать хворост и дрова, и мальчишки бросились врассыпную. Таскали с азартом и смехом. Факельщики из числа парней укладывали их под высоким помостом. А молотобойцы, все как на подбор рослые, с голыми до плеч руками, у дуба, на котором висела железная цепь, пробовали, крепко ли насажены на ручки кувалды. У этого дуба им предстояло умерщвлять животных.

Как только раздался звонкий голос жреца, призывающий ко всеобщему вниманию, все, кто готовил жертвенным костёр, кроме молотобойцев, которые уже начали забивать скот, бросили работу и примкнули к собравшимся у лесного храма.

Доброславу повезло — он сразу отыскал своего отца, стоявшего рядом с той, виденной им ранее, красивой женщиной. Отец так был увлечён ею, что не сразу заметил сына… Но вот все разговоры смолкли, наступила тишина. Лишь ветер качал ветви деревьев да колыхал красного цвета занавески, которые скрывали божество.

Верховный жрец взял за руку свою дочь; на голове её сейчас был зелёный убор, и вся она походила да лесную русалку, в цветах и зелени, будто слитая с деревьями, кустами и травами… И они зашли за красные занавески. Потом Родослав высунул голову и крикнул:

— Люди, русы! Бог Световид, от имени которого я говорю с вами, повелевает ещё больше чтить нашу землю, наши реки, наши моря и наши озёра…

— А где она, наша земля?! Где наши реки, наши моря и наши озёра? — зычно спросил Волот. — У врагов наших — хазар и ромеев! Надо идти к Киеву… К Борисфену!

— К Киеву… К Киеву…

— К Борисфену!

— Тише, люди… Световид говорил мне, что он ещё выведет вас на светлую дорогу жизни… Терпения прошу, думайте пока о ваших детях… Готовьте их к свету. И, обновлённые душой, они ступят на эту дорогу. Это я говорю, жрец Родослав, а имя мне, вы знаете, дали ваши отцы и деды, когда я родился. И я буду славить ваш род…

Жрец сдёрнул занавески, и народ ахнул. Теперь Световид был убран золотыми украшениями и драгоценными камнями, которые ярко горели в лучах солнца, во множестве пробивающихся сквозь ветки деревьев. Сеющийся, мерцающий свет дрожал на теле бога, и он, казалось, жил и двигался.

— Слава Световиду! Слава! — прокричала толпа и упала на колени.

— Поднимите головы, люди, и встаньте. Волот! — обратился Родослав к кузнецу. — Подойди ко мне… Твои глаза будут сегодня глазами всего рода. Ты заслужил это своим трудом и добротой к людям.

— Верно, Родослав, подтверждаем твои слова! — выкрикнул отец Доброслава и крепко обнял женщину за красивые плечи.

Волот, несмотря на свой рост и мощь, лёгкой походкой подошёл к верховному жрецу. А тот вынул из руки Световида металлический рог и протянул кузнецу.

Ещё на том празднике, который проходил в прошлом году, жрец налил до краёв в рог мёду и вложил его в правую руку божества.

— А теперь, когда все подтвердили, что ты стал глазами всего рода, посмотри в рог и скажи, сколько мёду осталось в нём.

Волот стоял спиной к народу, и когда обернулся, все сразу увидели на его лице радость.

— Слава! Слава! — вскрикнули люди.

Они поняли, что в роге находилось мёду в изобилии, поэтому лицо кузнеца запылало радостью: значит, быть следующему урожаю богатым.

Волот выпил из рога и отдал его жрецу. Родослав вылил оставшийся мёд под ноги Световиду, приговаривая:

— Удобряй наши пашни, наши нивы и пастбища, Световид. Удобряй! Выплеснув мёд, жрец наполнил рог снова. И дал знак возжигать жертвенный костёр, факельщики бросились к помосту, на котором уже были навалены груды быков и овец.

Солнце садилось. Золото на теле бога померкло, только ещё ярче разгорелись аметисты и рубины…

Вспыхнул на поляне огонь. Весело затрещали сучья, пламя взметнулось ввысь, опалило шерсть мёртвых животных, отчего забегали поверху лёгкие мелкие искорки.

Доброславу показалось, что это по его телу побежали мурашки, он даже зажмурился на какой-то миг. Но тут услышал над ухом голос красивой женщины, которая держала его за руку:

— Зничь пришёл, Доброслав, радуйся!

И народ закричал:

— Зничь пришёл!… Зничь!

Люди, взявшись за руки, заплясали вокруг костра. Потом уже, живя у жреца в лесном Световидовом храме, Доброслав узнал, что Зничь — это тоже бог, это бог — Огонь!

Зничь — душа природы, начало её вещей, производящий сильный жар и, если нужно, этим жаром пожирающий их в своём пламени.

Древние славяне, как и другие народы, живущие в природной простоте и как бы растворимые в ней, сделали из сего непонятного им существа себе божеством. Зничь не имел никакого изображения, это был неугасимый горящий огонь, вроде Вестина огня в Древнем Риме. Но просвещённые римляне даже не могли предположить, как опоэтизированно славянские языческие племена воспринимали его. Они видели Зничь повсюду, в виде тонкого вещества во всей природе разлиянного, образующего всё на земле, дающего, к примеру, цвет розе, рост кедру иди дубу, сверкающего в холодном льду, гремящего и блистающего в тёмном облаке.