Поход Суворова в 1799 г.

В сей день неприятельский урон был весьма велик, особенно пострадал он в преследовании и при озере Рутен; вся его потеря состояла более в убитых, тяжело раненных и потонувших; в плен взято: полковник один, несколько офицеров и до 200 рядовых. Наша потеря весьма маловажна: смертельно ранен адъютант великого князя, полковник Ланг, который вскоре и умер.

20 сентября. Едва утренняя заря начинала разливаться на востоке, как передовые посты, разделяемые друг от друга одною темнотою ночи, открыли действие обоюдною перестрелкою. Встрепенулись сердца русских воинов, видя столь близкую добычу своему мужеству, и потекли вослед своих неустрашимых предводителей. Ни линией, ни колоннами действовать на неприятеля было невозможно, ибо позиция его была почти неприступна. С правой стороны, как я пред сим уже сказал, находилась перпендикулярная гладкая гора, составляющая границы глубокого озера Клонталер, как зеркало перед нами стоявшего; с левой стороны также гора, но с отлогостями, между которою и озером пролегала одна столь узкая дорожка, что едва трем человекам рядом идти по ней можно. И это был единственный путь, ведущий к неприятелю, расположенному по ту сторону озера, за небольшою равниною на высотах, параллельных озеру. Я повторяю: вот был единственный путь, ведущий нас ко славе или неминуемой смерти. Сама природа положила здесь границы всякому мужеству; ибо сильный неприятельский ружейный и батарейный огонь, устремленный на один пункт, где с упомянутой узкой дорожки на равнину выходить должно было, опровергал почти всю надежду овладеть высотами, неприятелем занимаемыми, или дать ему почувствовать наши силы, так как артиллерии с нами не было, кроме пьемонтских горных орудий, которые, по соразмерности расстояния и своего малого калибра, были бы здесь недействительны. Что же оставалось делать, как ни призвав в помощь Сильного и свою решимость, с мужеством, или лучше сказать с отчаянием, пробиваться прямо по дороге на равнину. Авангард князя Багратиона, к рассвету опять соединившийся с нами, устремился первый; храбрые полковники Тиллер и Брауэрт и многие другие достойные вечной памяти герои пали жертвою своей неустрашимости, открывая путь на равнину. Вскоре вся узкая дорожка и в особенности ее конечность, выводящая на открытое место, так завалена была трупами убитых наших воинов, что сделалась непроходимою; хотя и с сокрушением сердца, но мы должны были стаскивать их далее в озеро и, чрез то очищая себе путь, по кучам мертвых тел своих собратий проходить на равнину. Здесь, собираясь и устраиваясь под градом неприятельских пуль, мы с авангардом немедленно выстроили линию и прямо с места с кликом «ура!» ударили в штыки на неприятеля, расположенного против нас параллельно на высоте, и в одно же время егерский полк генерала Миллера устремился в его правый фланг; сим решительным и отважным действием поколебали мы его позиции, выбили его из первого места и овладели возвышением. Здесь вторая неприятельская линия встретила нас самым упорнейшим образом, между тем как первая его отступившая линия занимала сзади подобную высоту; мы все это видели и чувствовали, что здесь-то нужно было призвать все наше мужество, дабы опрокинуть вторую перед нами стоявшую линию, и стремительно бросились на нее в штыки; она не устояла, отступила назад и соединилась со своею первой линиею. Между тем как мы производили преследование, неприятель, оставляя свою позицию, свернулся в несколько колонн и потянулся вниз по горе на противоположную обширную долину, по коей, в разных направлениях извиваясь, река Линт проходила между двумя селениями, Нетсталем и Нефельсом. Долина сия, на которой соединился весь наш корпус, учинилась свидетельницею нового поражения, и нечестивая кровь французов лилась по ней ручьями. Здесь мщение за смерть наших собратий и решительная предприимчивость вознесли нас выше самих себя. Я подбегаю скоро к князю Багратиону, распоряжающему впереди нашим действием, и отрывистым голосом спрашиваю его: прикажет ли он ударить мне с охотниками на одну колонну, влево отступающую? — «С Богом, храбрый товарищ (говорит он мне), поражай нечестивых!» – С сим словом его, воспламенившим более мое честолюбие, оборачиваюсь я назад и восклицаю: «Товарищи! Кто хочет заслужить достойный лавр героя или со славою умереть, тот следуй за мною!» – Бестрепетные, как быстрые вихри, налетели, и мы, как исступленные, с губительными штыками в одно мгновение вторглись в колонну, разрушая без пощады все человеческое; ужасный вопль и стон поражаемых не могли привести нас в содрогание, и кровь подобных нам людей, попираемая нашими ногами, не возвращала нас к чувствам, и мы истребили почти всю сию колонну. Достойный мой сотрудник, капитан Панов, пал при сем случае, сраженный роковою пулею злодея, и множество других, разделявших со мною сей достопамятный подвиг. Я, по благости Божией, уцелел.