Поход

— Да бросьте! Имперцы уже вытрясли всё что мы ранее где скрывали и…

— Вера! Вера в судьбу праведника и его деяния!!! — орали хором, с двух сторон, агенты Дезидерия и Гундобад, сдавшись их яростному убеждению, махнул рукой, предлагая им объяснять что ему предстояло сделать далее.

Шильд и Марк были уверены что имперцы ещё несколько дней не хватятся важного узника, пропавшего из условно «не существующей» тюрьмы, чьих сотрудников они так удачно стравили друг с другом и уничтожили, а за это время успеют быть найденными и схроны с ценностями и оружием что они сами ранее и закладывали, и города окрестные пасть, в которых были размещены, по приказу министра Дезидерия, провокаторы — с усиленной поддержкой бойцов наёмников что возмутят местное население против магистратов и гарантируют захват постов стражи у городских ворот, и отпирание последних, по требованию от послов Руфуса. Всё было готово к началу широкомасштабной акции и следовало просто начать, не медля ни минуты, действовать!

— Грады падут пред словом святого, который вернётся в мир после стольких лет изчезновения во тьме и с ним вернётся сияние святого и честнейшего Светила!!! — заорал, как умалишённый, Марк, который любил иногда разыгрывать, перед простоватыми зрителями, роль искренне верующего «блаженного», что получает видения прямо от Солнца.

Люди вокруг совещающихся Марка, Шильда и барона Гундобада загомонили и стали предлагать немедленно действовать, как предлагают люди которые привезли в замок праведника Руфуса и помогли его отбить у имперских надзирателей. По их словам, прятаться сейчас не было никакого смысла.

— Наследники всё ещё не императоры, да и есть ли у них ум их деда — большой вопрос! — пробасил один из слуг, пятидесятилетний здоровяк с брюшком, к мнению готорого прислушивался барон Гундобад. — Сейчас самое время попытаться завершить всё то, что мы не смогли, из за предательства кучки подонков из знати, прошу прощения господин барон, совершить два десятка лет назад! Отличный шанс и мы ничего не теряем, нынешнее скотское существование и ожидание смерти — мне глубоко противно и я готов рискнуть!

Хозяин замка возвёл обе ладони к небу и словно бы умывшись сиянием Солнца, спокойным голосом возвестил стоящим вокруг его слугам: «Хорошо братья мои! Мы поступим как предлагают эти два достойнейших наших собрата: пошлём всюду гонцов, сообщить всем что праведник Руфус уже на свободе и грядёт конец бесчестных, какого бы звания они ни были. А также отправим группы на поиски неких кладов, что, как я понимаю, со слов братьев Шильда и Марка, возможно именно нас и дожидаются…»

— Города! — добавил Шильд. — Следует отправить группы в города что по соседству расположены, особенно вдоль реки!

— Да. Верно. — подтвердил и этот план, барон Гундобад, — Но лишь после того как мы заполучим оружие и сможем собрать хотя бы сотню бойцов. Иначе всё это глупая авантюра и закончится как нашей бесславной гибелью, так и очередным заточением праведного старца!

Пока Шильд с Марком точно объясняли тому самому пятидесятилетнему слуге, с брюшком, поддержавшего ранее своим весомым мнением их предложения и который видимо был с бароном Гундобадом и в первом походе Руфуса на бесчестных, как именно он определит что это те заветные места где хранятся скрытые для воинства праведника алебарды, арбалеты, бомбарды, порох в бочонках, монеты в кожаных кошелях или сундуках — сам владелец замка, со всевозможнейшим почтением, вывел наконец щурившегося, босого старца Руфуса из помещений конюшни, обильно залитых кровью бывших конвоиров ересиарха и слуг барона, и став на одно колено, вновь поцеловал своему бывшему предводителю руку. Потом поднялся и стал направлять старика в свой, по меркам знати впрочем довольно скромный, замок на пару этажей и невысокую мансарду с небольшими окошками.

Барон Гундобад приказал срочно вызвать его личного лекаря из дому, в поселении по соседству с замком, и приготовить как можно большее количество блюд для скорой праздничной трапезы: ибо он собирался, сразу же после осмотра врачевателем немощного тела старого Руфуса — дать пир в честь освобождения праведника и начала ими всеми, кто станет принимать участие в пиршестве, нового большого похода против ересей и зла, что царят в землях империи.

Гундобад особо не верил что им удастся что либо изменить, но сожаления и размышления последних лет, что он не погиб в честной борьбе и струсив, подло предал своих сотоварищей — сейчас придавали ему силы что бы попытаться всё исправить, хотя бы в самом конце своей жизни и хоть частично искупить свою вину новой борьбой с неравенством в империи, и даже сгинув в данном противостоянии — всё равно окончить жизнь достойным борцом, а не подлым, малодушным негодяем и предателем.