Походка пьяницы. Чума питонов

Угрюмого вида коротышка, на которого указал переводчик, был одет, как и остальные дикари, в драные шорты и куртку с короткими рукавами и нелепым тесно прилегающим воротником. Одежда выглядела очень старой, не просто поношенной, а именно старой. И женщины, и мужчины были одеты одинаково. Разными были только нашивки на воротниках и нарукавные повязки. Похоже, аборигены использовали воинские знаки различия. К примеру, воротник одной из женщин украшал красный матерчатый лоскут с золотой полосой; красная краска полиняла, а позолота загрязнилась, но когда-то цвета были яркими. На золотую полосу была нашита пятиконечная звезда из желтой материи. Коротышка, о котором говорил переводчик, носил красный лоскут с большим количеством золота и тремя тусклыми позеленевшими металлическими звездочками. Другой мужчина имел лоскут без полос с тремя матерчатыми звездами.

Эта троица — двое мужчин и женщина — выступила вперед, положила ладони на колени и поклонилась. Обладатель металлических звездочек с придыханием произнес:

— Таи-и Матасура-сан. Я капитан, сэр. Эти двое из моей команды: Хейко Икури и Джото-хей Шокуто.

Мастер Карл брезгливо отступил назад. Они улыбались! Дикари выглядели не то чтобы грязными, но какими-то запущенными: болезненно-желтые лица, кожа вся в шрамах, рубцах и оспинах, к тому же от них исходил стойкий кислый запах. Карл повернулся к переводчику:

— Капитан? Это что, армейское звание? Тот ухмыльнулся.

— Теперь нет, — пояснил он. — Было когда-то раньше. Но, как видите, они сохранили свои звания. Передают их по наследству, как эти трое. Вот он, таи-и, сказал мне, что все они — часть Экспедиционного Корпуса Японских Императорских Войск, которая все еще собирается совершить высадку в Вашингтон. Таи-и — капитан, и я уверен, все остальные находятся под его началом. Хейко — это женщина; по словам капитана, что-то вроде младшего капрала. А самое низкое звание у второго парня, который просто старший рядовой.

— Я не знаю, что такое капрал и рядовой.

— Конечно. И никто не знает. Но, кажется, для них это важно.

Переводчик помедлил, улыбнулся и прохрипел:

— Они все находятся в родстве. Таи-и — отец, Хейко — мать, а Джото-хей — их ребенок. Всех зовут Матасура-сан.

— Какой ужас, — произнес Карл. — Хорошо, что мне не надо торчать около них.

— Но тебе придется, — пробубнил надменный голос у него за спиной. — Да-да. Это твоя обязанность, Карл. Ты должен руководить их медицинским обследованием.

Мастер Карл недовольно насупился, но возражать не стал. Эст Кир имел право приказывать.

Медики изучали дикарей бесстрастно и тщательно, будто это были не люди, а расчлененные трупы. «Медики есть медики», — подумал Мастер Карл с отвращением. Только они способны на такое. Мужчину и женщину раздели: взорам окружающих предстали вялая грудь, отвисшие животы. Лаборант с темно-оливковой кожей производил спектральный анализ нашивок и химического состава одежды. Карл терпел сколько мог, а потом вышел, оставив гордых своей наготой дикарей перед кучами их рванья, в то время, как его коллеги изучали их, словно подопытных животных.

Карл вышел не только потому, что дикари его не интересовали, — бесспорно, для математика их научная ценность хоть и не равна нулю, но составляет бесконечно малую величину. Карл покинул комнату скорее потому, что хотел найти Конута.

В небе висела огромная луна.

Карл направился к тому месту, где черным силуэтом на серебряной пыли вырисовывался вертолет. Пилот дремал на сиденье, и Карл с энергией и напором, которые обычно приберегал для критических статей в научных журналах, проговорил:

— Эй ты, вставай! Я не могу торчать тут всю ночь.

Пилот подчинился своему пассажиру, прежде чем сообразил, что приказ отдала не его хозяйка, молодящаяся старуха блондинка, и не ее равноправный партнер, древний Эст Кир. А может, это не имело для него никакого значения. Так или иначе, но когда Карл приказал вернуться в город, на аэродром, пилот поворчал себе под нос, но согласился. Узнать, куда делся Конут, не составляло труда. Полицейский патруль указал Карлу на придорожное кафе, оттуда кассир переслал его в туземный кафетерий, продавец видел Конута — тот съел сандвич с кофе и, пошатываясь, вышел, по-видимому, собираясь вернуться в аэропорт. Дежурный из своей будки видел, как он вошел на территорию аэропорта и долго пытался найти транспорт, чтобы догнать остальных, но безуспешно. Тогда он упрямо поковылял по ровной грузовой дороге прямо в джунгли.

Последний человек, видевший Конута, сказал, что у того, похоже, слипались глаза.

Карл призвал на помощь полицию. Он испугался.

Небольшой полицейский мотороллер подпрыгивал по дороге, освещая фарами траву по обе ее стороны. «Нет, только не это, — молил про себя Карл, — я так к нему привязался!»

Завизжали тормоза, и мотороллер плавно остановился.

Полицейский был маленький, щуплый, молодой и проворный, но Мастер Карл первым соскочил с мотороллера и первым подбежал к скорчившейся под хлебным деревом фигуре.