Похороненный дневник

Тем вечером кусок не лез Джасперу в горло. Маслянистые ароматы гуся в подливе, которыми он так наслаждался прежде, вызывали теперь отвращение. За столом он не сводил глаз со своей тарелки, заставляя себя проглатывать один кусок за другим. На ферме нет большего оскорбления, чем пища, оставшаяся несъеденной.

«Никогда и ничего не оставляй на тарелке, Джаспер. Ты должен помнить о том, каких трудов стоило наполнить ее», — сказал однажды его отец, когда их семья собралась на воскресный обед. Мама ничего не сказала, только отложила свою вилку и уставилась в окно. Джаспер постарался вспомнить ее лицо в ту минуту, но смог увидеть лишь густые черные волосы. После визита в парикмахерскую ее тщательно уложенные завитками локоны всегда пахли цветами. После долгого рабочего дня на молокозаводе они пахли скисшим молоком.

К облегчению Джаспера, за столом тетя с дядей были поглощены разговором на другие темы и о племяннике не вспоминали.

— Думаю прокатиться завтра до Черной Реки, — заметил дядя Лео.

— Ты считаешь, у нас полно денег? — спросила тетя Вельма.

Дядя Лео громко прочистил горло и вместо ответа со звоном бросил вилку с ножом на стол.

— Уж извини, только наемные работники не обходятся дешево, — пробормотала тетя Вельма, после чего поднялась убрать со стола. Джаспер не стал перечить, когда она забрала его лишь наполовину съеденное мясо. Однако перед тем, как сгрести кусочки гусятины назад в горшок, тетя окинула мальчика укоризненным взглядом.

Дядя Лео тяжко вздохнул.

— Если оставить пшеницу да кукурузу на поле, это встанет еще дороже, не находишь?

— Ты прав, — в знак примирения тетя подняла обе руки. И вернулась к столу, неся сливки и яблочный пирог.

— Хочешь поехать? — спросил дядя Лео, и только повисшее над столом молчание подсказало Джасперу, что вопрос задан ему.

Недоумевая, он поднял голову:

— Я, сэр?

— А кто еще так живо интересуется индейцами?

— Я? — ахнул Джаспер, вспомнив спрятанное под матрасом ожерелье.

— Дети часто одалживают почитать скучные книжки, как по-твоему?

— Нет, наверное, — выдавил он улыбку.

— Значит, решено. Вернешься завтра из школы и отправимся в Черную Реку.

— А мне можно? — пропел Уэйн. — Я наковырял еще немного наконечников на заднем поле.

— Не вижу, отчего нельзя. А ты, мать?

— Тоже. Если всю работу сделаешь утром, не оставляя на потом, — сказала тетя Вельма, подкладывая мальчишкам по двойной порции пирога.

— Манитонааха порой выменивают что-нибудь на старые наконечники для стрел, — пояснил Уэйн Джасперу. — В прошлый раз я заработал по пять центов за штуку.

Джаспер туго набил рот пирогом, чтобы не возникло искушения задать чересчур много вопросов. О том, например, вправду ли индейцы убивают всех встреченных бледнолицых?

Через минуту дядя Лео встал из-за стола.

— Я уеду по делам. А вы, ребята, не ложитесь спать, пока не зададите коровам сена. Договорились?

— Да, сэр, — хором ответили оба.

— Пригласи Уэндела пообедать с нами в воскресенье. Хорошо, дорогой? — попросила тетя Вельма.

Дядя Лео долго и пристально разглядывал Джаспера с его подбитым глазом. И сказал наконец:

— Будет сделано.

Даже в студеных сумерках осеннего вечера на сеновале, впитавшем щедрое дневное солнце, стояла невыносимая духота. Тюки сена были составлены там до самых балок под крышей, оставляя лишь узкий проход от лестницы к открытому люку в центре.

— Нам понадобится три вязанки, — решил Уэйн.

Старший мальчик схватил здоровенный крюк, висевший на поперечной балке, и протянул второй Джасперу. Вдвоем они глубоко погрузили их по обе стороны пятидесятифунтового тюка и вместе подтянули его к люку. Там они высвободили крюки и еще с фут толкали сено руками, пока тюк не скрылся в дыре, чтобы рухнуть на пол амбара в пятнадцати футах внизу. Бух!

— И что они сказали? — поинтересовался Уэйн, цепляя крюком еще один тюк сена.

— О чем? — Джаспер решил изобразить недоумение. Разобравшись со своим крюком, он помог кузену подтащить сенной куб к зеву люка. Бух!

— О твоей поездке сюда на автобусе.

— Ничего не сказали, — Джаспер отошел к очередному тюку.

— Нет, нам нужен не этот. Па хочет подсыпать коровам траву-оржанец, пока не истощатся запасы, — показал Уэйн на ряды вязанок по другую сторону люка.

Осторожно ступая в свете керосиновой лампы, Джаспер обошел зиявшую в полу сеновала дыру. «Очень многие люди калечатся на сеновалах, Джаспер, — предупредила его мама в тот последний раз, когда застигла за беготней наверху. Сжала его руку со всей силы и повторила еще раз: — Очень многие».

— Они что, даже не спрашивали? — настаивал Уэйн, пока они тянули третий тюк.

— Твоя мама спросила, но как-то вскользь.

Бух!

— А это здорово, должно быть, — заметил Уэйн, вешая крюки на положенное место.

— Что здорово? — поднял лампу Джаспер.

— Дай-ка сюда, — распорядился кузен, забирая ее у младшего мальчика. — Одна искорка — и все вокруг вспыхнет, как спичка.

Джаспер последовал за Уэйном вниз по лестнице.

— Так что «здорово»?