Похоронное танго

А если в сторону нашей деревни ехать, с Вологды, или с Углича, или откуда там — в общем, с большого шоссе — то как раз на площади и надо забирать в другую сторону, на то шоссе, которое прямиком к Волге устремляется.

И вот, значит, как раз со стороны Углича машина пылит, на меня надвигаясь, грузовичок такой, небольшой, с открытым кузовом, и в кузове этом два здоровых плечистых силуэта видны: стоят, на крышу кабины опершись. А солнце низкое еще, навстречу им светит, и в этом утреннем солнце они совсем богатырями былинными кажутся.

Прямо, знаете, был такой старый фильм, «Никто не хотел умирать», где сыновья в грузовичке на большую разборку едут, в деревню свою родную. Только в фильме-то они ехали за убитого отца мстить, а я, слава-те, Господи, живым моих встретил — а в прочем, сказал бы я, один к одному. Сыновья, которых ничем теперь не остановишь…

Я прямо так и ахнул мысленно, и чуть не перекрестился: услышал Николай Угодник мою молитву, знак послал! Опрокинул я махом свои сто грамм, выскочил на площадь стремглав, приплясываю, руками машу, кричу:

— Гришка! Мишка! Вот он я, батя ваш! Здесь я! Здесь!

Они выпрямились, оглядываются по сторонам, и мне самому не верится, что я таких двух красавцев родил. По-моему, вся площадь на них засмотрелась, пока грузовичок на неровностях асфальта потряхивало. А они, меня углядев, шоферу по крыше кабины стукнули: тормозни, мол!

Тот тормознул, и они, через бортик перемахнув, прямо ко мне.

— Здорово батя! Откуда в городе? Наш приезд, что ли, учуял, встретить решил?

— Да нет, — говорю, — я так, по делам совпало. Но как же я вас видеть рад!

— Еще бы не рад! — смеется Гришка. — Мы так поняли, что без нас вам каюк придет! Да, кстати, узнаешь или нет?

Дверь кабины открылась и с сиденья рядом с водителем девушка вылезла на площадь. Светленькая, худенькая, вот с таким чистым лицом и огромными синими глазищами, что хоть сразу платочек повязывай и в картину Васнецова сажай. Или, там, в эту, «Смерть комсомолки», репродукции которой раньше всюду болтались, а сейчас и днем с огнем не найдешь, естественно.

Мне труда не составило сообразить, кто это.

— Катерина! — ахнул я. — Неужто мои обормоты тебя из Череповца забрали?

— Почему забрали? — рассмеялась она. — Мне все равно надо было сюда ехать, кой-какие собственные дела завершить, а в компании путешествовать веселей и спокойней, вот я к ним и примазалась. То есть, испугалась сначала, конечно, когда два таких великана в дверях квартиры появились, но когда они представились и объяснили, что они — ваши сыновья, я подумала, что мне их сам Бог послал… Вас-то я хорошо помню. И их обоих, да, хотя изменились они, конечно, за десять лет… В общем, здравствуйте, дядя Яков.

— Здравствуй, красавица, — сказал я. — Рад тебя видеть!

А сам подумал: «Ох, не знаю, к добру или к худу ты приехала, и не стоило ли тебе держаться от наших мест подальше, пока вокруг твоего дома бывшего, то бишь, твоего — такая резня идет!»

Но, естественно, не сказал ничего этого, а улыбку на морде растянул и взял её руки в свои.

А прохожие все оглядываются, поверить не могут, что вот эти двое, каждый на две головы меня выше — и в самом деле мои сыновья. «Смотрите, думаю, — смотрите и завидуйте, у кого ещё такие красавцы есть? И статные, и в деле ладные, и с головами на плечах…»

Ох, возгордился я слишком, видно, своими сыновьями — вот и сглазил.

Но кто ж представить мог, куда дальше вся лавина покатится?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ладно, чего там, снявши голову, по волосам плакать? Что было, то было, а что есть, то есть.

А пока, трясемся мы уже не в грузовичке, а в автобусе, мест свободных полно — на этом рейсе мало народу бывает — и устроились мы хорошо, удобно, ноги повытягивали, на мягкие спинки сидений откинувшись, и я глаза прикрыл, а сыновья мне рассказывать принялись:

— Мы, батя, как твой звонок получили, так с места и рванули. Надьке говорим, что, мол, заменяй нас кем хочешь, у нас в семье беда крупная стряслась. Ну, она девка с пониманием, за полчаса оформила нам отпуск на две недели по семейным обстоятельствам, все бумажки у начальства подписала, и мы, значит, помчались. Как раз поезд до Череповца поймали…

— Я-то ничего не могу понять, — басит Гришка. — При чем тут Катька, которую мы девчонкой знали, и что за история с её домом, но мы с Мишкой так соображаем, что, раз на вас из-за этого дома бандюги наехали, значит, стали вы свидетелями чего-то нехорошего, в этом доме происходящего. Может даже, видели, как убили кого-то. И, может, надо понять тебе, не Катьку ли положили, чтобы уразуметь, как дальше себя вести. Словом, чего толковать, до Череповца мы добрались и приперлись по нужному адресу.

— А Катька и впрямь сначала нас испугалась, — подхватил Мишка. Верно, Катька? Ох, и побледнела ты!

Она только улыбнулась застенчиво.

— Ну, а мы представились, что, мол, так и так, это ж мы, Мишка и Гришка Бурцевы, только узнать нас трудно, потому что когда мы последний раз виделись, мы все приблизительно одного росточка были, а теперь мы вон какие громилы, а ты…