Похороны Криса

Ну и пусть рассказывает. Думаю, кроме «красавчика» ничего у полковника нет.

– Ты ошибаешься, думая, что кроме одного свидетеля у нас нет на тебя ничего. Наследил ты Володенька. Ох, наследил!

Врет собака. Я педант. Отпечаточки своих пальчиков уж точно нигде не оставил.

– И отпечатки пальчиков твоих у нас имеются. На очень интересных предметах.

– На каких таких «интересных предметах»?

– Вот, полюбуйся! – он открыл папку из крокодиловой кожи, вытащил оттуда фотографии и сунул их мне в руки.

Это были снимки моей любимой гири. Черт! Гирю то я забыл протереть. Как так? Вылетело из башки! Правильно говорят: идеальных преступлений не бывает. На чем-нибудь, да проколешься. Впрочем, гиря – это не доказательство. Мы же не били ей по голове «красавчика». И я вновь сел на своего «конька».

– Ах, это… Да. Это моя гиря. Или похожая на мою. И отпечатки на ней точно мои. Если конечно, это моя гиря. Люблю я по утрам гирьку потягать. И в чем тут преступление?

– Тогда как она оказалась в «Парке Авиаторов»? – не унимался допытываться полковник.

– Я-то почем знаю? На днях у меня ее украли.

– Когда именно?

– Не знаю. Я прихворнул и две недели зарядку не делал. А вчера сунулся – гири нет. Сперли.

– Почему не заявил?

– Как вы себе это представляете? Думаете полиции заняться больше нечем? Да и какие перспективы, что ее найдут? Я думал, что мою любимую гирю давно уже на металлобазу сдали.

– Но в квартиру твою, Володя, злоумышленник как-то должен был попасть?

– Зачем? Я гирю на свежем воздухе тягал. На балконе.

– Ну не надо из меня дурака делать. Какой идиот может спереть с балкона одиннадцатого этажа шестидесятикилограммовую гирю?

– Ох, товарищ полковник! Я тоже в детстве думал, что все вокруг умней меня. А оказалось, что идиотов, особенно с феноменальной активностью безумных идей – пруд пруди. Кто-то же ее спер! Зачем? Не знаю. У меня у соседа по даче старую железную дверь прямо с петель сняли. А в самом доме ничего не взяли. Вот спрашивается: как, зачем?

– Меня не интересуют твои соседи по даче, – он вновь открыл свою папочку и извлек оттуда еще кучку фотографий.

На изображениях были какие-то мрачные типы, снятые для уголовного дела с линейкой и в разных ракурсах.

– Какие поразительно наглые рожи! – спародировал я «профессора-археолога» из известного советского фильма. – Кто эти люди?

– Это члены «Петрозаводской УПГ»: Сапог, Носок, Бязя и Беня Ладожский.

Мне эти имена ни о чем не говорили. Нет, правда – ни о чем.

– С какого боку-припеку здесь я?

– Отпечатки пальчиков этих преступников обнаружились на вашей гирьке.

Интересно. Откуда? Удивление мое было неподдельным. И чем мне это грозит? Да ничем! Не был я знаком с эти людьми. Меня не запугаешь. И я продолжил плести экспромтом:

– Ах, вот оно в чем дело!

– Вспомнил?

– Чего вспомнил? Нет! Не вспомнил! Понял! А я думаю – кто это мою гирю слямзил? Наверное, кто-нибудь из этих малоуважаемых людей, проезжая по моей улице, случайно увидел, как я бодрячком занимаюсь по утрам зарядкой и позавидовал. Заказуха это была! Явная заказуха! Вот оно что…

– Какая еще заказуха?

– Обычная. Кто-то же заказывает угон приглянувшейся тачки? Не исключены и другие варианты заказов.

– Чего несешь? Носка вместе с еще десятью членами банды в девяносто девятом взорвали в сауне. Сапог сидит с максимальным сроком. Бязя от туберкулёза десять лет назад скончался. А Беня с общагом сбежал в Израиль.