Похоть (ЛП)

– Ты здесь, – почти шепотом проговорила она. Другую руку Честити положила мне на грудь, накрывая медленно колотившееся сердце. – Ты не можешь умереть вместе с ним. Тебе нужно жить за вас обоих.

Мои плечи поникли, и я склонил голову, поскольку она вдруг стала слишком тяжелой.

– Я пообещала себе, что стану жить ради своей мамы, – сказала Честити дрожащим голосом. – Она бы не хотела, чтобы жестокость судьбы помешала прожить мне лучшую жизнь, потому мама всегда со мной, словно призрак, привязанный к сердцу. И оно бьется за нас обеих. Мы словно обе живы.

Не задумываясь, я поднял руку и прижал ее к сердцу Честити. Она не отстранилась и даже не дрогнула. Дело было не в прикосновении. Просто два человека разделяли боль, учились жить без нее, искали связь, способную помочь нам двигаться дальше, дышать, стоять, переставлять ноги, пока зияющая рана не перестанет болеть.

Тук. Тук. Тук.

– Пойдем, – улыбнулась Честити, разрывая наш контакт и возобновляя путь к месту назначения. Я ни с кем не говорил о Робби, но ощутил, что это мне помогло.

Мы шли в тишине несколько шагов. Но молчание не напрягало, просто было.

Честити подтолкнула меня к зарослям деревьев и сама стала пробираться вперед.

– Собираешься заманить меня туда и делать все, что тебе захочется? – протянул я.

Игриво шлепнул ладонью, она повела меня дальше среди деревьев, на ботинки моментально приземлились капли грязи.

– Если ты говоришь о том, чтобы надрать тебе задницу, то возможно.

– Тогда, может, я побуду садистом, – рассмеялся я, прошагав дальше.

– Думаю, ты имел в виду «мазохистом», – заметила она, уворачиваясь от веток.

Как раз в тот момент, когда я собирался спросить ее о разнице, деревья расступились, и нам предстал старый парк. Местность была покрыта подлеском, горка и качели проржавели за годы забвения. Это жутко, но одновременно прекрасно.

– Избегай змей, – сказала она мне, ее южный акцент стал отчетливее, когда Честити заговорила об опасностях.

– Почему здесь? – спросил я, взяв ее за руку, чтобы помочь перебраться через ветки.

– В конце пятидесятых это место было частью владений Миллеров. Они умерли более двух десятилетий назад, и теперь их земля заброшена. Природа стала возвращать себе свое. Дом разрушился, и его, в конце концов, снесли, когда неподалеку напали на девушку и привезли ее сюда.

Нахмурившись, я опустился на качели и попытался их сдвинуть. Они громко запротестовали, но все же поддались, осыпая мою голову оранжевой пылью.

– Стемнело, – прокомментировал я, и Честити улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы. – Не боишься приходить сюда? – спросил я, осматривая лес и садящееся солнце. Температура как-то резко упала, и место стало куда более жутким, чем раньше.

– А чего мне бояться? Каковы шансы, что мы оба окажемся серийными убийцами? – спросила она, прищурившись.

Спустя несколько мгновений мы оба разразились смехом.

Честити нравилась мне все больше и больше.

– Но я серьезно, не приходи сюда одна, – предупредил я, желая ее защитить, что удивило нас обоих.

– Не буду, обещаю. Это может быть нашим местом.

«Наше место». Мне понравилось.

Мы говорили долгие часы, ни о чем и обо всем, пока над нашими головами не засветила луна. Я знал, что скоро наша ночь подойдет к концу, но мне очень этого не хотелось.

Здесь было так спокойно. Вдали от суеты и университетского напряжения. Подальше от репутации и слухов.

– Почему хороших девушек всегда привлекают плохие парни? – спросила Честити, когда мы подходили к моей машине.

– А я плохой? – вызывающе выгнул я бровь.

– Тебе следовало спросить, хорошая ли я, – возразила она. Мы медленно затормозили возле машины.

– И как?

Воздух между нами стал буквально осязаем. Кожа загудела, когда Честити подошла ближе.

– Я не хочу быть такой рядом с тобой, – прошептала она.

Ее губы были так чертовски близко, но и далеко одновременно. Обхватив ладонями лицо Честити, я прижался к ее губам своими, целомудренно, но так сладко. А потом отступил.

– Тогда позволь мне быть хорошим за нас обоих, – произнес я, игнорируя восставший член и пульсацию крови, призывавших к ночной охоте и желавших поглотить Честити целиком.

Она приложила палец к губам, ее глаза потемнели, а щеки пылали.

– Спокойной ночи, Рэтт Мастерс.

– Сладких снов, Честити Гриффин.

Я наблюдал, как она шла к дому, а потом исчезла из виду, и только тогда позволил себе выдохнуть. Уперся руками о крышу машины, стараясь успокоить дыхание.

Честно говоря, никогда прежде я не испытывал такого желания. И это должно было произойти прямо сейчас.

«Я в полном дерьме».

Глава 23

Следующие дни пролетели как в тумане, имя которому было «Честити». Она стала моей зависимостью, занимая каждую мысль. В университете Честити застенчиво мне улыбалась, писала разные строки из «Ромео и Джульетты» или же просто пустяки.

Обычно от такого дерьма я бежал, сверкая пятками, но только не с Честити.

Я воздерживался, не заходя дальше поцелуев в губы то тут, то там, но между нами потрескивало такое сильное сексуальное напряжение, что – я был уверен – сродни огромным табличкам в руках с надписью «Хочу тебя трахнуть».