Похожая на человека и удивительная

Нужный мне артист никак не появлялся, поэтому я пока фотографировала всех и вся, тем более что делать это было одно удовольствие. Большинство из присутствующих были как будто заранее готовы к фотосессии, и выбрать хороший и интересный ракурс труда не составляло.

Я оглянулась и не увидела Верочку. Только что она была рядом, и я еще чувствовала тонкий, но устойчивый запах ее ванильных духов. Я несколько раз щелкнула группку стоящих передо мной популярных этой зимой певичек и пошла по полутемному залу клуба, пытаясь найти Верочку.

Сначала я увидела его. Верочка не показывала мне фотографии своего любимого и не рассказывала, какой он. Но я сразу поняла, что стоящий вполоборота ко мне вальяжный, довольно приятный, гладкий человек – это и есть Елик. С ним была, очевидно, жена – молодая и тоже вполне симпатичная особа. А напротив, у большой квадратной колонны, подпирающей потолок бывшего подвала бывшей карамельной фабрики, где теперь расположился модный дорогой клуб, стояла в полуобмороке Верочка и не отрываясь глядела на своего Елика.

Синий бант под ее грудью сбился набок, тонкими ручками Верочка нервно и очень выразительно крутила переливающуюся всеми цветами радуги длинную сумочку, похожую сейчас на какое-то диковинное оружие из фантастического блокбастера, – вот сейчас она покрутит-покрутит этой сумочкой, и раздастся хлопок, и появятся разноцветные молнии, пронзающие насквозь Елика и его красивую и всем довольную жену. Понятно… Я побыстрее подошла к Верочке, чтобы прервать ее фантазии и чтобы она действительно не стала стрелять чем-нибудь из своих подручных средств защиты в Елика.

– Это он? – спросила я.

Верочка, ничуть не удивившись, кивнула.

Это был и вправду тот самый Елик, какой-то финансист, непонятно на чем разжившийся, которого я встречала на разных светских сборищах. А запомнила именно потому, что услышала чудно´е имя. Елика назвали Елизаром лет тридцать пять назад, когда детям крайне редко давали еще древнерусские имена и на пять первоклассников не было три Насти и две Полины, или два Данилы и три Егора. И уж мальчиков по имени Елизар в поколении тридцатилетних точно один на сто тысяч, а то и меньше.

– Лика! – меня окликнул знакомый фотограф из другого журнала.

Я оглянулась, чтобы помахать ему рукой, и тут Верочка шагнула вперед и громко сказала тонким неуверенным голоском:

– Привет!

В шуме прибывающих и тут же начинающих праздновать гостей ее расслышала одна я. Я шагнула за Верочкой и аккуратно взяла ее за локоть. Взяла и… отпустила. А почему, собственно, я решила, что имею право вмешиваться? Ведь для Верочки это поступок. Глупый, неправильный, но она же должна совершать какие-то осознанные поступки, а не только плакать в съемной квартире. Я чуть отступила в сторону.

Верочка подошла еще ближе к Елику, разговаривавшему сейчас с каким-то толстым и крайне самодовольным человеком, кажется сильно поправившимся известным певцом, – то-то его не видно в последнее время. Правильно, нельзя показываться любящей публике в таком виде, надо сначала любым способом стать похожим на себя прежнего…

– Елик, здравствуй! – Верочка, вытянувшись в струнку, встала прямо перед Еликом, даже чуть оттеснив в сторону растолстевшего певца.

– Вы мне? – спросил Елик, и я, наконец, разглядела его глаза.

Точно – как мне раньше и казалось, ничего симпатичного в нем нет и быть не может. С такими водянистыми, пустыми глазами. Куда только смотрела Верочка? Уж точно не в эти глаза…

Я успела встретиться с ним глазами и поймать его страх. Не сильный, не панический, но довольно внятный. Может, все-таки вмешаться? Если бы мне не было так жалко Верочку, сама не знаю почему, я бы могла сфотографировать сейчас их троих – Елика, жену и Верочку. Певец, по-прежнему стоящий рядом, как раз не влезал в кадр. И дать фотографию с вечеринки – известный в узких кругах финансист с молодой беременной женой и совсем юной и тоже беременной, любовницей.

А собственно, почему нет? Это же не Верочка его фотографирует?

Я подошла и сделала несколько кадров.

Елик нервно повернулся ко мне:

– Что такое?

Я пожала плечами, просматривая получившиеся фотографии:

– Медиахолдинг «Нооригмы». Вы же вышли в свет, Елик? Вот и будьте готовы к публичности.

Верочка, не понимая, хорошо или плохо то, что происходит, взглянула на меня, набрала воздуху и сказала:

– Елик, что же ты мне больше не звонишь? И не берешь трубку?

– Елик, это что такое? – наконец подала голос его жена.

– Это… это ошибка, – проговорил Елик, пренеприятно показав зубы в подобии улыбки, и постарался ретироваться.

– Нет, Елик, это не ошибка, – неожиданно пошла ва-банк Верочка. Может быть, от присутствия соперницы, может быть, подсознательно чувствуя, что другого шанса у нее не будет. – Я жду ребенка, Елик, ты же знаешь. А ты даже не хочешь узнать, как я себя чувствую и кто должен у нас с тобой родиться.