Похожая на человека и удивительная

Сзади нас уже довольно нервно сигналила мусорка. Да, в этих двориках не развернешься, только ехать вперед. Никто не думал сорок лет назад, что будет столько машин. Как-то вообще коллективный разум человечества удивительно слаб. Хуже, чем у муравьев, перелетных птиц и тараканов. Человек не понимает опасностей – главных, глобальных для всей популяции, может думать только в пределах своей собственной жизни, да и то…

Женя недоверчиво посмотрел на меня.

– Вы хотите меня увезти?

– Да. Увезти в темный лес, разрезать пополам и съесть.

Женя с маленькой паузой засмеялся.

– Послушай. У меня есть три свободных дня на работе, то есть в журнале. Сегодня сходим на эфир, а завтра что-нибудь придумаем. Например, съездим на дачу.

Я на самом деле уже лет сто не была на старой папиной даче. По крайней мере, год, это точно. Надо хотя бы покосить траву, вообще посмотреть, что да как, не упал ли окончательно забор, не протекла ли крыша, под которой в прошлом году синичка вывела птенцов, не развалилась ли подозрительно просевшая печь. Женя подышит свежим воздухом, а я, раз уж он (или кто-то еще) остановил меня от поездки в Калюкин, поразберусь со своими мыслями. Если печь не развалилась, испеку в ней для Жени, да и для себя, колготно´й и плохо питающейся, свое фирменное дачное блюдо – картошку в тяжелой чугунной кастрюльке. Кастрюльке лет больше, чем мне, и картошка получается в ней необычайно вкусная – без всего, безо всяких приправ и добавок.

До эфира оставалось еще четыре часа. Я решила для начала поехать в большой торговый центр, чтобы купить Жене одежду, подходящую для внезапно наступившей в Москве жары. И оранжевую курточку, на случай холодов. А также зубную щетку, сандалии с колесиками и… какую-нибудь игрушку.

Я посмотрела на мальчика.

– Ты какую игрушку хотел бы получить в подарок, если бы у тебя завтра был день рождения?

Женя молчал.

Все-таки иногда мой дар кажется мне просто бесценным. Мне бы такое не пришло в голову.

– Ласты и радиоуправляемый вертолет?

Женя кивнул. Смешной вихрастый мальчик с недоверчивыми серыми глазами. Мог бы играть скандинавского парнишку в каком-нибудь нашем фильме. Как известно, русские плохо играют иностранцев, хотя они нас играют еще хуже. Что-то неуловимо русское, задумчивое, горестное, дремучее – а оно есть, пусть в малой капле, в каждом из нас, – сыграть просто невозможно, каким бы славянским ни казалось лицо.

– Итак, мы едем за вертолетом и еще за тем, что нам вдруг понравится, да?

– Да, – Женя вопросительно посмотрел на меня, и этот вопрос был мне понятен.

Вот так и покупаются самые умные детки, когда к ним подходят плохие дяди из «девяток» с тонированными стеклами, а потом увозят их в неизвестном направлении, пообещав вертолеты с куклами.

Я взяла мальчика за руку и решительно остановила поползшие было сомнения – «а вот имею ли я право исполнять роль доброй волшебницы, которая потом исчезнет и все станет как было?» Во-первых, я никуда не исчезну. А во-вторых, покажите мне человека, который отказался бы в детстве – том, которого уже давно нет, – встретить вдруг добрую волшебницу, пусть даже на один день.

Глава 32

В ГУВД округа, где жил Слава, я знала одного следователя, мы учились когда-то в университете на параллельных курсах. Я – на журфаке, он – на юридическом, и встречались в четверг, на военной кафедре, которая нашим мальчикам заменяла службу в армии, а девочкам доставляла массу интересных дополнительных впечатлений, мне по крайней мере.

К нему я и направилась, крепко держа Женю за руку. Хорошо, что мой приятель оказался на месте.

– Лика, привет! Слышал тебя вчера как раз по радио. Очень смешно.

Я кивнула:

– Спасибо, мне тоже. Сереж, послушай, я вот хочу ориентировку дать на двух негодяев.

Следователь Сережа Куртяков с тяжелым вздохом вытащил из-под груды бумаг и папок лист бумаги и протянул его мне.

– Пиши.

– Не хочешь спросить, о ком и о чем?

– Лика, на мне столько всего сейчас висит… Ну что ты хотела, чтобы я радовался, что ты еще что-то принесла?.. Ладно, рассказывай.

– Ты не знаешь, кто занимается делом по краже у Веденеева?

– У депутата, что ли?

– Да, у депутата, у чемпиона Славы Веденеева.

– Светка занимается, кажется, но она сейчас на выезде. Давай, говори, если что знаешь, запишем.

– Знаю. Я знаю, как выглядели те люди, которые его ограбили.

– Ты их видела? – не очень заинтересованно спросил Сережа.

– Гм… скажем так, видела. То есть нет, не видела, но…

– Нет?

– Ну… видела, да.

А как объяснить это? Я их видела, только другим зрением, потерянным, забытым. Может быть, таким зрением видят собаки, когда их отвозят за двести километров от дома, а они через неделю возвращаются. Сказать об этом Сереже? Вообще-то у него высшее образование, учился когда-то у умных людей, может, поверит. Или, что более вероятно, сочтет сумасшедшей.

– То есть видела, то есть нет… – Он с хрустом потянулся. – Ты хочешь что-то узнать, поэтому пришла? Пишешь об этом?