Похождение одинокой женщины

Так в чем же причина? Почему все вокруг имеют близкого человека, а она всё одна и одна? Ей не нужен сказочный принц, не нужны никакие алые паруса. Просто, чтобы рядом был он, тот, который любил бы ее и имел бы нежные руки. Пускай он будет некрасивым, лысым, даже старше ее лет на пятнадцать, неважно! Лишь бы любил, и чтобы мог защитить ее в беде.

А уж она бы его не обидела. Она не ханжа, она умеет ласкать, и ласкала бы его так, что он не стал бы бегать на сторону.

Томила говорит, что не может выдержать без мужчины больше трех дней.

А сколько терпит она, Шура?

Муж сидит уже четвертый год, но разве у них была нормальная интимная жизнь до того кошмарного вечера? Последние два года он жил какой-то своей, пьяной жизнью, и к ней почти не прикасался. А ведь когда-то у них все было иначе…

Ладно, не надо о нем думать, он сам выбрал свою дорожку, и пусть никто не говорит, что она не боролась за него. Но есть вещи, которые выше женских сил…

Единственным мужчиной, который входил в нее за весь этот период, был Варенухин, и случилось это совсем недавно.

Но даже вспоминать о нем уже не хочется! Просто мистика какая-то!

А ведь, по первому впечатлению, он даже понравился. Казался таким скромным, но преисполненным внутреннего достоинства.

Новый сотрудник соседнего отдела, он впервые вышел на работу как раз в день рождения Леночки Веретенниковой.

Как было заведено у них в конторе, ближе к вечеру накрыли стол. Вино лилось рекой, такое вдруг у всех появилось игривое настроение. И этот Варенухин начал ухаживать за ней после третьей рюмки. Видимо, понял своей мужской интуицией, что из всех присутствовавших дам одинокая только она, Шура. Ухаживал он ненавязчиво, даже красиво. А потом пошел ее провожать. Она была не против. В смысле, не против продолжения. В холле, за колонной, он в первый раз ее поцеловал. И ей вдруг показалось, что это он, ее мужчина, с нежными руками. И она сразу же решила про себя, что сегодня не будет противиться и всему остальному. Пускай он ее возьмет. Хотя бы один-единственный раз. Ничего, что это после бурной вечеринки. Ну и пусть! Да неужели она не имеет права на любовное приключение? Разве она не из того же теста, что и Томила?! В тот момент в нее будто переселилась душа любвеобильной подруги.

Она, Шура, добровольно встала на край пропасти, соглашаясь по его настоянию лететь вниз, в бездну!

Только на одно она была не согласна – вести его домой, хотя дети уже уехали к бабушке.

Нет, где угодно, только не дома!

Однако и Варенухин не мог пригласить ее к себе – он был женат.

Но ведь в летнюю пору несложно найти и другой вариант, верно?

Недалеко от офиса шумел своей листвой обычно пустовавший по вечерам парк, в дальней части которого имелось немало укромных уголков.

Шура знала об этом от молодых сотрудниц, которые безо всякого стеснения обсуждали между собой интимные похождения, собственные или общих знакомых.

Она сама повела его вглубь зеленого массива, и вот они оказались за стеной густого кустарника, у какой-то одинокой скамейки.

Она лишь укрепилась в своем желании плыть по волнам этого авантюрного приключения, следовать всему тому, что предложит ей ее спутник.

Именно здесь, на этой скамейке, она впервые после длительного перерыва ощутила мужчину в себе.

Она словно бы оказалась на высоком утесе, и огромный пенный вал катил в ее сторону, зовя погрузиться в его ласкающие глубины с головой. Давно забытая легкость охватила ее. Вот сейчас… сейчас будет желанный и неудержимый прыжок… Еще миг, и она сольется с этим океаном блаженства, а затем взлетит на высоком гребне туда, к звездам…

Вал вдруг замер, как стеклянный, и с сухим шорохом откатил назад.

Варенухин оторвался от нее и принялся приводить в порядок свою одежду.

Какой-то секундочки, какого-то крохотного мгновения не хватило, чтобы она испытала чувство полета, в который успела поверить.

Горячая кровь, тормозя свой бешеный бег по жилам, приливала к голове.

И все равно в тот вечер она была благодарна своему нежданному партнеру.

Но сейчас ей не хотелось думать ни о том вечере, ни о Варенухине.

Ее рука все энергичнее скользила между бедер.

Шура вдруг снова оказалась на том самом утесе и увидела накатывавший вал.

Ладно, она сейчас взлетит, пусть даже так.

Уж сейчас-то ей ничто не помешает!

Трель телефонного звонка доказала ей, что она снова ошиблась.

И пенистый вал, и утес сразу же перенеслись в какой-то другой мир.

Шура бросилась в прихожую, схватила трубку.

А вдруг, это ее мальчики звонят?!

«Ш-шалиш-шь, Ш-шурёныш-ш»… – прошипел знакомый уже голос, прошипел с таким сарказмом, словно неизвестный абонент подсматривал со стороны, чем она сейчас занималась.

Ей сделалось страшно и одновременно стыдно за то, что она сейчас голая.

Швырнув трубку в гнездо, словно та была раскаленной, Шура метнулась в комнату, схватила с кресла свой домашний халат и торопливо надела его на себя.

Ох, напрасно она успокоилась после признания Шумайлова!

Быть может, подбираются и не к нему вовсе, а к ней, Шуре?! Но зачем, зачем, ведь у нее ничего нет, кроме ее деточек!

Только не надо паниковать, не надо обмирать от ужаса!