Похождение одинокой женщины

Держи себя в руках Шурка, Шура-Шурочка!

Она громко включила музыку, бросилась за ведром и шваброй.

Надо устроить в квартире капитальную уборку, навести идеальную чистоту и порядок, и тогда черные мысли сами собой отступят прочь.

11.

Впрочем, зачем бога гневить, разве не было в ее жизни светлых сторон?

Взять хотя бы ее последнее место работы.

В понимании Шуры, это была и не служба даже, а настоящая синекура.

Офис назывался «Фонд технической мысли» и занимался, главным образом, тем, что плодил и перелопачивал груды всевозможных бумаг.

Конкретной обязанностью Шуры было сканирование и копирование печатной продукции по заказам.

Ей приносили технические газеты и журналы, брошюры, доклады и авторефераты, где другими сотрудниками были помечены звездочками абзацы, а то и целые статьи, которые требовалось сканировать, затем перевести в стандартный формат, после чего вывести на принтер и, наконец, подшить готовые листочки в отдельную папку.

Ах, да, еще позвонить заказчику и сообщить, что работа выполнена, и за ней можно присылать курьера.

При этом, за редчайшим исключением, никто, включая заказчиков, Шуру никогда не торопил.

Работу можно было сделать сразу же, но не возбранялось отложить ее на завтра-послезавтра, а то и до конца недели.

Вдобавок случались периоды, когда никаких заказов не было вообще, и уж тут в офисе начиналась вольная жизнь со всеми ее нюансами.

По части дисциплины здесь тоже не донимали особыми строгостями.

Правда, приходить на службу следовало вовремя, к половине десятого утра, да еще расписаться в журнале на вахте, а вот уйти по своим делам на три-четыре часа можно было в любое время, сославшись на «срочную встречу с заказчиком».

Но главное, в офисе платили вполне прилично, да и премии давали регулярно.

Не такие крутые, конечно, как в банковской системе, но и не по минимуму.

Во всяком случае, Шура получала здесь раза в три больше, чем на прежней своей службе, вдобавок, забыла, что такое нервотрепка.

В золоте не купалась, но на всё необходимое хватало вполне, да еще она умудрялась откладывать кое-что на «черный день».

Для нее, матери-одиночки, воспитывавшей двух сыновей-школьников, которые быстро росли, и для которых почти каждый год приходилось полностью обновлять гардероб, это «теплое местечко» стало настоящим спасением.

Разве не о такой работе мечтает всякая женщина, на которой лежит дом?!

Но как Шуре удалось попасть сюда?

Вы же понимаете, что чудес в этой сфере не бывает.

Спасибо Томиле, это она всё устроила вскоре после того, как Анатолию вынесли приговор.

Шура в тот период находилась в жутком стрессовом состоянии, и подруга, сама лишь недавно ставшая женой влиятельного человека, взяла ее под свою опеку, помогала и словом, и душевным участием, и деньгами. А затем поговорила со своим Калановым, тот позвонил кому-то, и вопрос об удобной работе для Шуры был решен в одну минуту.

В офисе ходили слухи, что Каланов сам имел какое-то косвенное отношение к «Фонду технической мысли», хотя здесь он никогда не появлялся.

Да и сама Шура уже с первых дней своей работы поняла, что одно лишь имя этого человека служит ей надежным щитом.

Ирина Григорьевна Вайновская, начальница отдела, 45-летняя женщина-вулкан с расшатанной нервной системой, регулярно устраивала разносы своим подчиненным.

Но только не Шуре, по отношению к которой демонстрировала подчеркнутую уважительность.

Впрочем, и Шура, со своей стороны, надо отдать должное, никогда не подавала той повода для раздражительности, в отличие от некоторых своих коллег.

Вообще, в их чисто женском отделе замужем была только одна сотрудница – молчаливая толстушка Виолетта, которая держалась особняком от коллектива.

Настроение же в отделе задавала группа из четырех молодых, до тридцати лет, особ, красавиц, как на подбор, причем разного типа.

Вот они-то, все без исключения, злоупотребляли возможностью надолго отлучаться с работы, даже не пытаясь придерживаться хоть какой-то очередности.

У каждой из них не было отбоя от кавалеров, менявшихся с неотвратимой регулярностью.

Все перипетии своих интимных переживаний дамы активно обсуждали вслух, притом в полный голос, порой на трагической ноте, со слезинками на глазах, но чаще, отпуская язвительные шпильки не только по адресу неверных партнеров, но и в сторону друг друга.

(Именно из их словесных дуэлей Шура узнала об уединенности дальнего уголка парка, куда и повела в тот вечер Варенухина.)

Иногда выяснения позиций перехлестывали через край, и тогда Ирина Григорьевна требовала прекратить истерику и немедленно вернуться к исполнению служебных обязанностей.

Но порой ядовитые стрелы летели и в ее сторону. И тогда Ирина Григорьевна, чьи отчаянные попытки удержать уходившую свежесть ни для кого не являлись секретом, тоже срывалась на крик, теряла над собой контроль.

Роль миротворца, в конечном счете, доставалась Шуре, и она вела ее столь искусно, что буря постепенно затихала, на лицах появлялись виноватые улыбки, после чего следовала прочувственная процедура взаимного прощения обид.