Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Через несколько дней оснащенный директивами, деньгами и тол­стыми запечатанными пакетами Квачи отбыл в Америку.

На Стокгольмском вокзале его встретил знакомый генерал:

— Вы направляетесь с секретным заданием в Америку...

Они зашушукались. Спорили долго — торговались. Затем за сек­ретные пакеты взялись немецкие каллиграфы и так переписали, что никакой эксперт не отличил бы от подлинника; в переписанное внес­ли лишь незначительные поправки — изменили цифры. На следующий день вручили Квачи запечатанный, как прежде, пакет, а также чек, пожелали счастливого пути, а сами поспешили в Берлин.

Через неделю английский крейсер доставил Квачи в Нью-Йорк.

Военный атташе России немедленно собрал промышленников. По­торговались, договорились.

Подписав договора и получив еще один чек, Квачи облегченно вздохнул и занялся своими делами.

По дешевке скупил с десяток судов, набил их дешевым продо­вольствием и военным имуществом и отправил в Архангельск — за счет военного ведомства. А сам поехал по крупнейшим городам, всю­ду "провернул" по паре комбинаций, огорошил тамошних холоднова­тых дам грузинской горячностью; затем пересек всю Америку, загля­нул в Японию, поякшался с гейшами, отведал этот экзотический плод и бесконечными сибирскими дорогами воротился в Петербург.

Гришке, Елене, друзьям и тузам из военного ведомства привез до­рогие подарки.

Генералу Сухомлинову доложил:

— Орудий и снарядов нужного калибра оказалось в избытке. Пришлось переплатить, но зато половина на подходе, а остальные прибудут через три месяца...

Отправленное из Америки гнилье, не проверяя, оплатило военное ведомство.

Через две недели Квачи вызвали в Царское Село.

Государь и государыня в присутствии Сухомлинова, Распутина, Фредерикса и многих министров поблагодарили его за службу, наз­начили камер-юнкером и навесили на грудь еще три креста.

За обедом государь посадил Квачи рядом с собой и милостиво расспросил о поездке. Квачи слегка понизил голос:

— Я знал, что вашему величеству будет интересно узнать мне­ние выдающихся американцев об этой страшной войне...

— Да, да... И что же?

— Как лицо официальное ни один из них не стал бы высказывать своего истинного отношения, поэтому я виделся приватно — с Рузвельтом, Вильсоном, Юзом, Эдисоном, Морганом, Рокфеллером и другими. Скажу кратко: все желают нам победы, но...

— Но?

— Но... Не смею ничего скрывать от моего государя, считаю свя­тым долгом сказать правду, даже если она неприятна. Почти все ут­верждают, что война продлится еще года два...

— О, Боже...

— Победа непременно останется за нашим союзом... Но если Россия... Россия не продержится до конца...

Все за столом примолкли и нахмурились, Гришка же ободряюще подмигнул Квачи.

Царь глубоко задумался. Поник головой и не ел и не пил. Насту­пило тягостное молчание.

Затем все без слов поднялись. Царица с благодарностью взглянула на Квачи и протянула ему свою изящную руку, к которой жадно при­пал слегка оробевший Квачи.

— Молодца, Аполончик, молодца! — похвалил Гришка.— Теперь тебе в самую пору Георгиевский крест получить... Жаль расставать­ся, но что поделаешь! Прогуляйся на недельку на фронт и воротись георгиевским кавалером. Что скажешь?

Что мог сказать Квачи? Он понимал, что если Гришка с Сухомли­новым пожелают, для получения Георгия ему достаточно разок паль­нуть из винтовки, причем, хоть за сто верст от фронта.

— Не боись, Аполончик!—успокаивал его Распутин.— Генерал Сухомлинов напишет главнокомандующему, чтоб берег тебя пуще собственного ока. Да и ты не суйся, держись поодаль, пальни разок из ружья и вертайся...

Пожалуй, на таких условиях Квачи рискнет съездить за георгиев­ским крестом...

И единственный сын, надежда и гордость Силибистро из Самтредии двинулся на юг, по направлению к Грузии.

Сказ о фантастическом превращении Квачи и победе в проигранном сражении

Через десять дней Квачи прибыл в Турцию и явился в штаб.

Опытные штабисты сразу раскусили, что за птица к ним залетела, и о цели двухнедельного вояжа догадались.

Первая неделя прошла в кутежах: начальник штаба и Квачи быстро нашли общий язык.

Затем столичную штучку вручили одному из командиров диви­зии — пьянице генералу и отправили на фронт. Квачи повез три те­леги с вином, водкой, коньяком и разными деликатесами. Телеги со­провождали надежные люди — Габо Чхубишвили, Лади Чикинджиладзе и пятеро русских солдат.

Два дня двигались верхом на лошадях.

Дорога запружена фургонами, телегами, кавалерией и пехотой, пушками и ящиками со снарядами, ранеными и больными. Тащатся вяло, устало, то и дело останавливаются.

К вечеру вступили в сожженный и разрушенный городок.

В штабе работали до ночи — выслушивали донесения, составляли дислокацию.

Затем сошлись у накрытого стола. Понемножку разогрелись, за­тянули "Мравалжамиэр", "Аллаверды, Господь с тобою", "Послед­ний нонешний денечек". Распаляясь, грозили кулаками невидимым туркам, без особого, впрочем, азарта выкрикивая угрозы в их адрес.

Когда перевалило за полночь, генерал неожиданно объявил: