Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика

По его просьбе друзья положили его на носилки и спустили к пляжу, а жена Лиза проследила за тем, чтобы его осторожно уложили в ярко-оранжевую палатку под турецким флагом, который прицепил к ней Гаррик Довидер. Затем Лиза убежала на работу, а Додик, припод­нявшись над подушкой, с тоской смотрел на игру белоснежных загрив­ков тихо набегающих волн…

Годы ушли. Всё кругом омертвело. То буйное бесшабашное пле­мя, которое называлось одесской публикой его юных лет, сорвалось со своих насиженных мест и с птичьим гомоном устремилось к запад­ным берегам — и именно в тот момент, когда появились все признаки долгожданных свобод: частные рестораны и банки, биржи, парламент и журнал «Эротика», зовущий вкладывать деньги в секс, как в надёжное средство от инфляции. И когда вообще заработать мультисостояние стало легче, чем купить красивый носовой платок.

…Тут мимо палатки проплыла пара стройных ножек, и поник­шее сознание Берлянчика оживили юные, несбыточные грёзы. Внезапно девушка остановилась и, подавив в себе остатки колебаний, загляну­ла к Додику в палатку.

— Здравствуйте, Додик! — улыбнулась она, и палатку озарило сказочное диво. — Вы помните меня? Мы однажды ели раков на даче у Гаррика Довидера.

— О, да, конечно…

— Он посоветовал мне обратиться к вам.

— Он всегда это делает, — ответил Додик, положив таблетку валидола под язык. — Всем, кому до двадцати и бюст не меньше четвёр­того размера, он советует обратиться ко мне…

Девушка отделалась смущённым хохотком.

— Я серьёзно, Додик. Есть вариант неплохо заработать на од­ной вещице…

— Что это — бриллианты или антиквар?

— Нет, эсминец.

— Что?

— Да, да! Он уже в пути, — сказал ребёнок и потупил глазки. — Мы его купили по конверсии и продали Ливии как катер на подводных крыльях. Через третью страну... Но теперь эсминец задержали в Лас-Пальмасе…

— Кто — НАТО иди Интерпол?

— Нет, Додик, всё гораздо прозаичней: туда не поступили на­ши деньги за портовые услуги. Банк не перевёл, — добавила она го­лосом обманутой любви. — Додик, вы бы не могли оплатить расходы по стоянке корабля?

— Кто — я? — удивился Додик.

— Да, Гаррик говорит, что у вас есть счёт в Италии. А я бы вам дала сто тысяч долларов наличными.

Додик положил ещё одну таблетку валидола под язык, задумался и, наконец, тихо произнёс:

— Эллочка, закройте дверь в палатку!

— Нет, нет, Додик... Не здесь… Мы встретимся с вами в дру­гом, более подходящем месте. Найдите квартиру или хорошую гостини­цу.

— Гостиница — это не проблема, только как я в неё попаду?

— На крыльях любви, как говорят...

— Ах, Эллочка! На крыльях любви я летал давно, а теперь я ле­таю на каретах «скорой помощи». Вы видите? Прежде, чем сказать вам комплимент или коснуться вашей ножки, я кладу под язык таблетку ва­лидола.

— О, боже, как же вы тогда намерены...

— Эллочка, подумайте лучше об эсминце!

— Но я боюсь, вам станет плохо!

— Конечно, мне нельзя упрашивать. Врачи мне запретили много говорить, Эллочка! — взмолился Додик. — Не мучайте меня, это послед­няя воля умирающего!

… Ещё где-то с полчаса наглухо закрытая палатка под турец­ким флагом скрывала тайну двух человеческих существ: юной феи, тор­гующей эсминцами, и Додика Берлянчика, который безропотно готовил­ся к загробной жизни, собирая последние крохи земной любви. Затем он появился из палатки, лениво осмотрелся, дошёл до пирса и, взо­бравшись на пятиметровую бетонную опору, ласточкой нырнул в море. Я уже как-то говорил, что у этого человека была одна парадоксаль­ная особенность: сильные стрессы не только не губили его, а, наобо­рот, оживляли его измученный недугом организм. Когда он вернулся к палатке, Эллочка сидела на раскалённом песке и, сцепив пальцы рук на коленке, томно и вопросительно смотрела на него.

— Додик, так я могу надеяться? — спросила она неуверенным голосом рязанской старушки, рассматривающей сквозь очки на свет но­венький ваучер.

— Конечно, у нас все надеются...

— Я серьёзно, Додик, вы же обещали?

— Эллочка, я не отрицаю, но... согласитесь, что с точки зре­ния человеческой морали это далеко не безупречно. Мы укрепляем по­зиции диктатора и подрываем баланс сил в этом регионе, а это очень взрывоопасный регион.

— Но эсминец демонтирован, я покажу вам документы. Там нет полного орудийного комплекта.

— Я знаю, нет чехлов. Каддафи их легко пошьёт.

— Вот видите, как вы теперь заговорили…

— Ну, ну! Не надо. Если уж на то пошло, я могу купить вам всё, что захотите: «Шанель», лайковый пиджак, норковую шубу, нако­нец. Но эсминец? Я вообще не слышал таких цен.

— Вы, обманщик, Додик!

— Нет, я пацифист.

Зрачки ребёнка сузились и стали похожи на выходные отверстия револьверных стволов, но она тут же овладела собой и предложила встретиться опять. Додик согласился, но предупредил, что не ста­нет помогать оружием диктатору.