Похождения Рокамболя

- И… вы повидаетесь с ней?

- Да, да, - говорила безмолвная голова сэра Вильямса.

- Да, - прошептала Баккара, опустив голову. И она выпроводила старика, красное лицо которого побагровело от радости, а сердце колотилось в груди, как у двадцатилетнего юноши.

Когда он ушел, она осталась наедине с Вильямсом.

- О, какая мерзость! - прошептала она. - Чтобы я стала продавать сестру? Никогда! Никогда! Все говорят, что у Баккара нет сердца: это правда, но она любит своих родных… Никогда, никогда! - энергично повторила она.

- Моя милая, - холодно сказал сэр Вильямс, - только один Бопрео может расстроить свадьбу своей дочери с Фернаном Рошэ, и вам не следует обращаться с ним слишком строго.

Что произошло между этой женщиной, в душе которой еще таилась последняя искра стыда и этим человеком с. адской гениальностью, живым воплощением зла? Какими неотразимыми доводами и какими соблазнительными обещаниями удалось дьяволу прельстить эту дочь Евы? Этого никто никогда не узнал.

Но когда граф Андреа вышел от Баккара, несчастная женщина склонила свое лицо, покрытое краской стыда, с покорностью побежденной, и слезинка, быть может последняя в ее жизни, медленно скатилась по ее щеке.

Вишня, целомудренная и беспорочная девушка, хорошая работница, невеста честного ремесленника, была принесена в жертву бурной страсти, кипевшей в сердце Баккара как огненная лава, которую Везувий разливает по неаполитанским полям в те дни, когда просыпается его яростный гнев.

IX. ЖАННА

Между тем, настало воскресенье, так нетерпеливо ожидаемое Вишней. Молодая девушка, проснувшись с рассветом, спешила докончить свое новое платье и приколоть последнюю ленточку к своей простенькой шляпке.

Потом она убрала свою комнату, сходила купить себе к завтраку молока и маленький хлебец.

Все эти мелочи заняли у нее время до двенадцати часов дня. Тогда Вишня оделась и, беззаботно веселая как птичка, хотела уже идти, когда к ней тихо постучались в дверь.

- Войдите, - сказала Вишня.

В комнату вошла высокая, бледная молодая девушка, одетая в черное, страдальческая красота которой носила отпечаток кроткой грусти.

- Ах! - сказала Вишня с оттенком почтительности в голосе, - это вы, госпожа Жанна! Как вы добры, что зашли навестить меня!

И, взяв в свои маленькие руки несколько исхудавшие ручки молодой девушки, она ласково пожала их.

- Я давно не виделась с вами, - отвечала Жанна. - И не имела о вас никаких известий… Да кроме того, мне хотелось сообщить вам мой новый адрес.

- Разве вы переехали?

- Да, - отвечала Жанна, - уже с неделю тому назад. Я живу теперь на улице Мелэ № 11.

Жанна жила раньше в доме, где умер отец Вишни, и молодые девушки познакомились еще в то время.

История Жанны проста и трогательна.

Когда гравер жил на улице Шапон с женой и младшей дочерью, потому что Баккара уже бежала из-под родительского крова, две женщины, одетые в черное, поселились на той же площадке пятого этажа, заняв скромную квартирку за шестьсот франков. При них была только одна старая служанка.

Это были мать и дочь.

Госпожа Бальдер только что потеряла своего мужа, полковника Бальдера, убитого при осаде Константины. Храбрый офицер оставил вдову и дочь без всяких средств, кроме скудной пенсии в полторы тысячи, да трехпроцентного билета в тысячу франков.

Вдова с дочерью поселились в этом многолюдном квартале из экономии, а также для того, чтобы их забыло богатое и изящное общество, в котором они блистали, так как за год до своей смерти полковник окончательно разорился потерею одного важного процесса.

На эти скудные -средства вдова и дочь прожили несколько лет в совершенном одиночестве. Потом госпожа Бальдер умерла, и Жанна осталась сиротой.

Ей было тогда восемнадцать лет. Она была хороша той смелой, горделивой красотой, которая составляет исключительное достояние древних родов. Благородство ее крови не дало ей унизиться и поддаться одуряющим искушениям бедности и одиночества.

Одинокая в мире, она осталась чистою, как цветок, растущий на краю пропасти. Прошел уже год со смерти ее матери. Вишня ухаживала за покойной во время ее болезни и оплакивала ее вместе с Жанной. С той поры между молодыми девушками установилась дружба, и они часто виделись. Жанна называла ее просто «Вишня». Вишня прибавляла к ее имени почетное слово «барышня». Иногда молодая цветочница проводила целый вечер у своей прежней соседки, которой старая кухарка Гертруда продолжала служить с материнской преданностью и бескорыстием.

Жанна села возле молодой девушки.

- Так вы переехали, - повторила Вишня.

- Да, мы с Гертрудой нашли, что квартира за шестьсот франков была для нас слишком дорога, особенно теперь, когда у нас нет больше пенсии, которая прекратилась со смертью матушки.

При воспоминании о матери, Жанна глубоко вздохнула и в голубых глазах ее блеснула слезинка.

Жанна была бела и белокура, как Форнарина Рафаэля. Ее профиль напоминал чистотою и правильностью линий французский тип, без малейшей примеси гальской крови.

- Бедная барышня! - проговорила Вишня, забыв что сама она жила на полтора франка в день и с утра до вечера распевала как зяблик.