Похождения своевольного персонажа. Роман-фантасмагория

Инга накинула на плечи клетчатый палантин и придвинулась ближе к обогревателю. На соседнем стуле уютно свернулся Энлиль, под стулом на стопке картона посапывала Латте.

На подоконнике ютились стеклянная кружка с уже холодным кофе и румяный, но, увы, уже остывший круассан. Из-за окна быстро надвигалась осенняя темнота, она поглотила углы и сгущалась вокруг Инги, Энлиля и Латте. Инга зажгла торшер и направила свет на холст. Натюрморт с кофе и круассаном ей хотелось закончить сегодня. Но рогалик на полотне не походил на воздушное французское хлебобулочное изделие и не просился в рот, о темно-синий фон лишь условно можно было назвать осенним ночным небом. Инга сокрушенно вздохнула и отложила кисть. Ничего не получалось! Лучше б круассан съела и кофе выпила, пока свежие были.

За последние пару недель ее жизнь сделала еще один крутой поворот. Она оставила нудно-изнурительную работу в хостеле и отдалась устройству зимнего сада в мансарде. Она понимала, что это занятие временное и потом опять придется искать работу, но думать об этом не хотелось. Сейчас Инга творила: она делала бесчисленные наброски будущего сада, составила список растений и объезжала питомники и цветочные магазины, не доверяя сайтам и выбирая нужные экземпляры сама, продумывала обогревательную систему и схему освещения и подсветки, определяла места для миниатюрных водоемов. Она уже видела, как по кирпичным стенам взбирается плющ, на балконе вьется девичий виноград, непременно с красными листьями осенью, у окна высится драцена и ветерок колеблет огромные листья авокадо. Задумок было много. Пока же в мансарде громоздились коробки с проводами, лампами и прочим. А бригада, которой предстояло все это исталлировать, опять не появилась. Инга понимала, что ждать придется то одно, то другое и притащила в мансарду краски, купила дешевый мольберт и несколько небольших холстов. Поколебавшись, она сбила давно навешанный ее замок и открыла тяжелую дверь, закрывающую подвал, где томилось желание заняться живописью. Оно сначала даже оробело, не веря своему счастью, а потом широко улыбнулось и засияло, как блин на сковороде. Так сказала бы бабушка Инги. Но пока, то, что Инга видела перед собой на холсте, ее не устраивало.

На лестнице послышались мягкие шаги.

— Деточка, не пора ли перекусить? Пойдем вниз, попробуешь, какую шарлотку я испекла.

С этими словами в мансарду вошла Гингема. Она взглянула на встрепенувшихся Латте и Энлиля.

— И им тоже пора что-нибудь съесть, — улыбнулась она.

Гингема псмотрела на холст.

— Кофе бодрящий, только что аромат не чувствуется.

Судя по всему, она хотела ободрить Ингу.

Яблочная шарлотка, чуть сдобренная корицей, была восхитительна.

— Да у вас просто талант! — Инга уписывала второй кусок и возрастающим чувством вины подумывала, что не отказалась бы и от третьего.

— Люблю печь. Не готовить, а именно печь, иметь дело с тестом. Замешивать, вылепливать разные формы, придумывать начинки. К сожалению, сейчас редко этим занимаюсь. Не для кого, а самой мне много не нужно. Да и вредно уже.

— А раньше? — не удержалась и спросила Инга. И тут же пожалела об этом.

Гингема, как показалось Инге, подавила вздох и принялась с подробностями рассказывать о секретах приготовления начинки для шарлотки. Она хотела сменить тему.

Но у Инги уже включилась программа «create», а остановить ее было не так-то просто.

— Вашими замечательными круассанами и шарлотками могли бы лакомиться, например, ваши соседи. Нет, нет не имею ввиду приглашать их всех в гости, — заторопилась Инга, перехватив удивленный взгляд Гингемы. — Это, наверное, было бы утомительно. Можно было бы (и тут творческая мысль понеслась вскач) поставить столик на лестничной площадке и в красивой корзиночке выложить круассаны или другие булочки. Соседи приходили бы за ними и оставляли донаты. Могу написать зазывное объявление и повесить внизу. Как вам такое?

К удивлению Инги она не услышала от Гингемы «да нет, никто не придет, это будет странно» и прочие отговорки.

— А мне, деточка, идея кажется симпатичной. Помню, когда была девочкой лет пяти, по утрам у дверей стояла корзиночка с молоком и свежим хлебом. А еще раньше, это уж мне моя бабушка рассказывала, можно было вечером выствить за дверь обувь, а утром она стояла вычищенная. Так что почему бы не продолжить традицию этого дома? Заодно и соседей узнаю. Раньше-то все друг друга знали и в гости ходили. Помню Рождество вместе четыре квартиры отмекчали. Вот детворе было где побегать! А сколько подарков получали! Собранные донаты пущу на помощь бездомным животным, — по-деловому закончила свою речь Гингема и с умилением посмотрела на Латте и Энлиля, доедающих сосиски.

— Давайте, напишу объявление. Нет, лучше приглашение. — Инга боялась, как бы Гингема не передумала, и, дабы не утратить охватившего их вдохновения, достала большой лист акварельной бумаги.

Гингема, придирчиво осмотрев содержимое кухонного шкафа, вытащила из его глубины большую стеклянную миску для теста и решительно завязала за спиной лямочки фартука.