Похождения в Советской армии, или ДМБ-92

Перед увольнением он продал мне все, что было ценного на ЗАСе по сходной цене, в том числе штангу и гантели, сделанные из аккумуляторного свинца. Расплавленный свинец заливался в банки от консервов и туда вставлялся лом для штанги или куски труб для гантелей. Получалось не хуже заводских! У меня имелись и свои такие же, но обладать целым набором было приятно и я часто приглашал Егора на совместные занятия культуризмом.

Дозанимались мы до такого состояния, что когда проводились соревнования и нужно было по американской системе на время отжиматься от пола за тридцать секунд и за такой же промежуток времени свести ноги с руками, как бы качая пресс, наши показатели сочли нереальными  занизили до правдоподобных значений.

При увольнении Роман открыл мне «тайну золотого окна» склада НЗ. В той же постройке, что и ЗАС, располагался склад так называемого неприкосновенного запаса, где в частности хранились автомобильные аккумуляторы к УАЗикам СТ-75 и грузовикам СТ-90 и более мощные. Годами неизвестные проникали на склад через незакрепленное окошечко, размер которого, казалось, не позволял проникнуть туда человеку.

Как и в случае с сейфом, защищенность была мнимая. Основной трудностью было так вытащить стекло, чтобы оно не разбилось. Окно было закреплено рамками только снаружи. Мне не доводилось этого делать, но теоретически задача была ясна.

Имевшиеся новые аккумуляторы изымались, на их место водружались такие же отмытые и покрашенные черной ваксой, но посаженные в хлам. Внешне порядок  сохранялся, но появлялись манящие новые возможности. Я думаю ситуация с пистолетами на складе, рассказанная арестованным солдатом на гауптвахте складывалась аналогичным образом.

Человеком, разбившим стекло оказался Егор! Все можно было бы исправить, но стекло было матовое с рисунком, второго такого мы не смогли найти во всех Талагах! Надо было срочно избавляться от компромата. Повезло, что наступило воскресенье и при очередном посещение толкучки мы обменяли последние запасы на десять бутылок водки, не менее сомнительного происхождения. При перемещение бутылок с этикетками «Московская особая» в вещмешок Кот проявил чрезвычайную бдительность и зоркость, свойственные всем нам в то время, разглядев муху в запечатанной бутылке. Нам выдали взамен «Столичную» и операция была завершена. В понедельник у нас на КДС поселили солдата, прикомандированного к особисту, разузнать он ничего не смог, да и не слишком пытался, а искать, к счастью, было нечего. Я прошел по лезвию ножа…

Тем не менее, кто-то похоже рассказал о наших частых визитах с Котовым в город, а поскольку нас с Егором мало кто видел вместе и основная часть считала, что он и я – это один боец, то этот рассказ принес неприятности Коту и Егору! Котов смог выкрутиться, так как за него горой стоял заместитель командира аэродромной роты старший лейтенант Попов. А у Егора началась черная полоса – пропал еще и серебряный аккумулятор, который у него выкрали из-под носа свои же годки из роты РГТ!

Пропажа аккумулятора с истребителя без последствий пройти не могла, так что его подкинули назад, с одной распотрошенной «банкой». Все более-менее утряслось, я полагаю, все понимали, что аккумуляторы пропали задолго до разбитого стекла, да и доказать кто именно его разбил не смогли. Раздувать ситуацию не стали, тем более, можно себе представить, какие результаты могли быть получены в результате ревизии склада ГСМ! Оргвыводы  ограничились удержанием Егора на службе до крайнего возможного срока.

Уволились почти все, кто был старше меня по дате призыва. Я с наслаждением лежал на самом почетном месте у окна в кубрике и мечтал о дембеле. Ожидаемая мной после возвращения из отпуска тихая и спокойная жизнь на КДС оказалась в итоге наполнена приключениями сомнительного содержания, благополучный исход которых следует рассматривать  как счастливую случайность.

Мы неплохо оборудовали наш новый кубрик, у каждого была своя кровать, была небольшая гардеробная, а прихожую, служившую одновременно столовой, я оформил под роскошный «Бар». Для этого обжег все той же паяльной лампой деревянные планки, так что они стали выглядеть пестро и красиво, покрыл их лаком и соорудил такого вида потолок. Вид не соответствовал армейским стандартам, но другого материала не было, так и обедали в интерьерах ночного кафе всем на зависть.

На гауптвахте я встретил своих давних знакомых – Вовку Чирича и Георгия Лагазашвили. Их в целях перевоспитания отправили сюда, а они были не прочь задержаться подольше. Питание их устраивало, было тепло, по их виду было понятно, что на Амдерме условия были куда хуже нашей губы.

Кононенко разошелся при приеме караула до того, что тыкал пистолетом чуть не в  лицо и мне пришлось вступить с ним  пререкания. К счастью, он меня послушал. С Чиричем мы даже обнялись, невзирая на его нахождение под арестом, а ночью я его пригласил в кабинет начгуба, чтобы продемонстрировать свои безграничные возможности и предложить ему на выбор сигареты из запасов старшего прапорщика Улизько.