Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары

СОЛОМЕННЫЕ ПСЫ — 10 НОЯБРЯ

Перелицовка драмы из элементов недраматического действия. Она — актриса с телевидения, он пишет фильм о Сталинградской битве. Женщина стала сильнее мужчины со времен войны, а тот только пишет сценарии о том, чего не знает. Это римейк о превращении, в широком смысле, на отрезке истории, более дочерней культуры в более материнскую. Здесь они приезжают не в английскую глушь, а в американскую, южане живут своим укладом, и в фильме не раз упоминается образ ее отца с намеком на его авторитарный характер. Это современность, в ней отсылки к современным ужастикам, в частности, «Пиле», провинциальная культура, где все построено на этих отношениях, половых. Если жизнь так устроена, жить невозможно, для 2011 года это было самое оно. У двоих в этом фильме такие милые отношения, какие родились только у поколения 90-х, и они даже любовные игры как будто позаимствовали из романтических комедий. Сцена, где он ее ласкает шахматными фигурами, содержит отличный поворот сцены из оригинального фильма — когда она говорит про пешку «А это — ты», женщина часто бьет по мужественности, сама того не осознавая.

Самое интересное — как пересмотрен в нем образ женщины из Пекинпа, тут надо вспомнить тему этого режиссера, Рода Лури — величие эмансипации, приобретение женщиной мужских качеств. Здесь ключевым является их диалог про бюстгальтер — краеугольный образ феминизма, он ее хочет заковать в стереотип, думая, что без этого она привлекает их взгляды, а для нее это другое, она убеждает его и себя, что одевается для него. Этот диалог придает совершенно иной смысл тому моменту, который и в том фильме следовал сразу после этого: когда она подходит к окну и показывает им грудь. У Пекинпа имелось в виду, что женщина делает это потомучтоонашлюха; здесь женщине самой не нравится то, к чему это все пришло, и она, скорее, и дает им отпор — делая это с вызовом, что, однако, не отменяет в ней понимания того, кто она такая. Тут есть эта любопытная идея, что женщина так поумнела в отношении себя и своего взросления за время развития теории феминизма, что сама начала соображать, что фаллоцентристский мир заставляет ее конформировать в его требования, и сама начала искать из него выход; одним словом, тосковать по романтизму, наличию вертикали, абсолютной морали и всего того, что было объявлено невозможным ИЗ-ЗА нее. Тут любопытный поворот идеи добра и зла: ребята в фильме не показаны отморозками, и главный — это не патлатый мужлан, а симпатичный и не лишенный внутреннего морального центра молодой человек. Более того, в сцене, где главный герой уходит из церкви во время проповеди, на которую собралась вся община, тот парень выходит на улицу за ним, чтобы его отчитать. Гипер-монтажная эстетика, в которой непонятно, как только персонажи успевают произносить реплики, тем не менее, построена не на клиповой нарезке, а на логике причинно-следственной связи кадров с элементами переднего плана — в чем проявляется его тоска по стилю, который был основой западного рационализма. Лури, написавший к фильму сценарий, увидел, что события такие совпадают в таком ключе, что не могут быть жизнью, а просто взывают к сгущенной драме — путем монтажного построения сюжета, изъятия всех промежуточных фаз действия (фильм постоянно строится на одном приеме сжатия действия — когда за один миг герои переносятся в следующее место).