Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары

То, что за фильмом стоит христианская мысль, нигде лучше не проявляется, чем в трактовке главного насильника, сам Лури этот элемент фильма считает single безгранично более удачным. И уверенности в себе ему не занимать, кажется, в нем она проистекает от христианской установки и не более того. Лури забывает, что это тоже — его позиция, а не вся картина мира, и если так, то Пекинпа — более глубокий в своем пессимизме, чем Лури — в оптимизме по поводу людей, ибо он не способен предоставить убедительные доказательства иного основания морали, и даже не пытается этого сделать. Это нормальная заносчивая реакция успешного режиссера на сонм критиков, а тем более — бывшего критика, но тут еще его принципиальность, его запальчивость повествования обусловлена его разозленностью на прокламируемый атеизм Пекинпа и его продвижение через этот сюжет идей популярного дарвиниста Роберта Ардри, которого Пекинпа называл единственным пророком современности. Что стоит за этим, понятно: сорокалетняя история дарвинизма, за время которой человек деградировал в эту сторону долго настолько, что не мог не вызвать реакции. Он вспомнил Полину Кейл, назвавшую оригинальных «Соломенных псов» «фашистским произведением искусства», и про тоталитаристские государства, чьей идеей является это установление контроля над насилием как естественным проявлением человека. Но и называя соломенных псов бывшими, он не говорит о конце американской культуры. Речь в церкви отсылает к фильму «Иди и смотри», который он считает одним из лучших о войне. Хоффман же ему посоветовал повернуть этот сюжет через свою философию.

Лури не считает, как Пекинпа, что кино — это неидеальное пространство, так как не видит смысла в том, чтобы выдавать за реальность свои неидеальные фантазии, и ясно, что он придумывает идеальную женщину — волевую, принципиальную, способную постоять за себя и своего мужа — и эта женщина в данной сцене, конечно, не будет тупо зазывать парней грудью; она будет говорить им, расстегивая блузку: «Вот Вам, козлы, Вы этого хотели?». Нам трудно поверить, что за этим может стоять полностью мужское, потому что мужчина не может оказаться в подобной ситуации по физиологическим причинам, не побывать в ее шкуре, чтобы знать, что это такое для женщины, отстаивающей свой дом и свои ценности семьи; как и в то, что за этим не стоит все-таки какое-то женское тщеславие и внутренняя шлюха — и это придает многозначный смысл такой простой сцене. Вся тонкость и глубина этой сцены не может быть пропущена, если понять ее как самоопределение характера по отношению к полу: делая со своим телом нечто подчеркнуто женское, и при этом ведя себя как мужчина в том, как обвиняет другого мужчину в восприятии мира фаллическим глазом, она замечает за собой отсутствие морали — то есть, в точности того, что является центром в жизни мужчины. Только женщина, для которой заслоны были сняты до такой степени, чтобы понимать другого мужчину как своего фаллического двойника, могла бы оказаться в подобной ситуации.

«Соломенные псы» примечательным образом придают твист каждой сцене оригинала и переворачивают смысл в целом (об этом режиссер говорит в интереснейшем аудиокомментарии на DVD). Это принцип римейка. Он реструктурирует оригинал, чтобы выявить связи между его элементами, которые были размыты в оригинале множеством других деталей. Прямого повторения можно было не ожидать: его твист был понятен до начала. То, что Лури, с его историей женщины, снимет фильм, где мужчина будет мямлей, а женщина сама сможет за него постоять, было понятно еще, как только было объявлено о фильме, и вот вопросом было то, где он нас удивит. А удивить он смог лишь в том, что какой бы боевой ни стала женщина, она все равно осталась шлюхой — и вот с этим придется мириться и боевой, как мирились до нее все остальные. Интересным моментом здесь было то, что поворот психологических мотивировок ее поведения от чистой воды tease к презрительному throw — «Вот вам, козлы, вы этого хотели?» — не отменяет того смысла, что она привлекает взгляды, а ее совершенно объяснимая реакция отторжения на его напор не отменяет того смысла, что она все еще этого хочет сама (что было прямо эксплицировано в фильме Пекинпа и стало шоком для многих зрителей в 1971 году). Какой бы она ни была, женщина не может без своих штучек, ударов по мужественности даже близкого мужчины, в ней заложена тяга к доминированию. И это было прогрессом по сравнению с фильмами, где Лури демонстрировал восхищение женщиной как мужчиной, так как повернулось в сторону показа женщины с мужскими качествами как женщины — возможно, впервые.